Целитель. Приорат Ностромо

О, знаю, знаю, как ревнители нравов при этих словах, буде они сказаны всуе, подняли бы крик! Да всякий человек, перекормленный стихами слезливых поэтов, вознегодует: разве можно любить сразу трёх?

Можно. Я же люблю…

Вот только, в отличие от академика Будкера, не привожу своих любимых к общему знаменателю. Рита, Инна и Наташа равны для меня, но… Рита всё же немножечко «равнее».

«Всё! — твердо сказал я себе. — Девушки — потом. Первым делом — самолеты!»

Деревянные ступени энергично загудели под моими ногами.

Огромный ангар, куда вместился тахионник, мы разделили на три полноценных этажа — выставили стены и перегородки из сэндвич-панелей, облицовали всё пластиком, на гулкие полы уложили ламинат… Тетя Зина нарадоваться не могла — не уборка, говорит, а сплошное удовольствие!

Осторожно приоткрыв «торцевую» дверь коридора, я выглянул в обширную лабораторию локальных перемещений. Громада тахионного излучателя высилась несокрушимо, воистину в горном безмолвии, зато весь объем ЛЛП полнился гулким голосом Вайткуса:

— Етта… Die Feldkonfiguration wird über die Hauptkonsole eingestellt…

Немецкие физики почтительно внимали Ромуальдычу, строча в блокнотах, и робко задирая руки в моменты неясности. Технический директор лишь кивал величественно, и растолковывал для несведущих…

Тихонько прикрыв дверь, я вернулся в свой кабинет. Увы, приемной ему не полагалось, и Аллочка больше не украшала подступы к начальству… То есть, вертела попой не здесь, а в аналитической лаборатории, вместе с Лизой и Ядзей.

Зато и куча директорских забот — в отсев!

Я приблизился к окну, пробитому в толще наружной стены. Окно, правда, больше походило на амбразуру, зато какой вид!

За стеклом гуляли балтийские волны, а прибой, ослабленный молом, шлепал в бетонное основание Отдела хронодинамики. Рыбацкий мотобот, покачивая мачтой, упорно пахал море, оставляя за кормой белопенную кильватерную борозду… Красота!

Неопределенно хмыкнув, я сел за стол, рефлекторно врубая микроЭВМ. «Коминтерн-8» мерно зажужжал, и экран монитора раскрылся «Ампариксом». Усмешка тронула мои губы — нашлись умельцы, оставившие позади Мишку Гарина!

И Линус Бенедиктович Торвальдс, доктор технических наук… И Наталья Мстиславовна Ивернева, кандидат физико-математических…

Поколебавшись, я кликнул по скромной иконке в уголке экрана. Ввел код и пароль.

«Ничего нового…»

Я просмотрел вчерашние письма, отправленные Панковым — обычные отписки, скучная бюрократия. Вернувшись к началу, заново порылся в корреспонденции, и выудил-таки странное послание. Официально — заявка на электронное оборудование, а вот текст…

«Согласен. Встреча на том же месте. Время — как условились».

Вроде бы обычная деловая переписка, но на меня сразу повеяло тревожным сквознячком. Представилась дождливая полутьма и резкие тени, как в фильме «про шпионов»…

— Шеф, можно? — в дверь просунулась непричесанная голова Киврина.

— Как будто ты уйдешь на цыпочках, если скажу: «Нельзя!» — ответил я бурчанием. — Врывайся…

Володя вошел, не пряча ухмылки, рукой приглаживая лохмы.

— Полюбуйся, — отстранился я от экрана.

— Ох, ты… — завлаб наклонился, упираясь руками в край стола. — Как интере-есно… И с кем это наш Аркаша сговаривается?

— Знать бы… Адрес — сплошные цифры. Если письмецо ушло на «левый» радиофон, то не определишь.

— Ну да, ну да… — Киврин выпрямился и фыркнул. — А я как раз к тебе шел, думаю: «Чего это наш шеф мышей не ловит?»

— У шефа своя стратегия, — усмехнулся я. — Ее хорошо выразил один китайский мудрец: «Если долго сидеть на берегу реки, то увидишь, как течение уносит труп твоего врага». А мы, Володька, не сидим, мы действуем! Уехали всей толпой, пусть и в соцстрану, еще четыре месяца назад… И хоть бы кто вякнул по ту сторону границы! Видел Рахимова и обоих «Царевичей»?

— Я даже больше видел! — расплылся в улыбке Владимир. — Вчера Умар подъехал, так что нас вчетвером стерегут!

— Это здорово! — порадовался я и тут же съехидничал: — Да только не туда ты смотрел! А мне вот видно, что в КГБ и, вообще, в верхах явный разлад и раскол! Чебриков ничего не предпринимает против нас, потому как послушен Кремлю, а за кремлевскими стенами не знают, что же с нами делать. Если бы я жаловался во все инстанции, слал бы коллективные челобитные, мне бы просто отказывали под разными предлогами. А я тут! Сижу и работаю. И жду, когда же нас позовут обратно, суля повышения, премии и загранкомандировки за госсчет…

— Думаешь? — встрепенулся Киврин.

— Уверен, — буркнул я. — Почти… Вот только не радует меня подобная перспектива!

— Да почему⁈ — изумился Володька. — Шеф, я понимаю, и полностью разделяю ход твоих наимудрейших мыслей! Панков — хороший технарь, но больно узколобый, да и упертый. Он обязательно наломает дров — и придет наш черед!