Целительница моей души

— Врёт, — негромко буркнул Ронт. — Уж не знаю, откуда у него эти куры, купил у кого или украл, а сам он их точно не растил, да и про молодок набрехал.

— Мам, купи! — Лана сделала жалобные глаза. — Они нам яички нести будут, а та цыпляток выведет. Она хорошая наседки, заботливая.

— Куда ж цыплят-то под зиму? — вздохнула я, понимая, что всё равно куплю. Мы не собирались разводить здесь хозяйство, кур-то взяли скорее по привычке, лучших несушек выбрали, чтобы было свежее яйцо к завтраку. Но пополнять поголовье точно не планировали, да куда ж теперь деваться? Ладно, задний двор, конечно, с нашим, деревенским, не сравнится, это там земли — сколько обработаешь, то и твоё, а в городе всё впритык, но для нескольких кур места хватит. И согласна я — нехорошо это, отличных несушек, да под нож.

Эти куры достались нам гораздо дешевле уже купленных — даже торговец понимал, что толку с них в супе маловато будет, — и мы отправились домой, пока Лана ещё кого-нибудь не пожалела. И если кур с кроликами наш задний двор ещё переживёт, то какого-нибудь бычка уже вряд ли.

Три спасённые несушки, пару секунд пообщавшись с Ланой, бодро топали за нами всю дорогу до дома, вызывая удивлённые взгляды прохожих, но для них у нас просто не осталось ни рук, ни лишней корзины. Тем более что пришлось купить еще два десятка яиц для наседки, а то у нас своего петуха не было, куры неслись и без него, но цыплята из таких яиц вывестись уже не могли. Тут снова дар Ронта пригодился, все купленные яйца годились на развод, пустышек не было.

Дома, разложив продукты по местам, я пошла отдраивать лечебный кабинет — раз уж сама пригласила клиента раньше открытия, нужно быть ко всему готовой. Мальчики отправились обустраивать в сарае гнёзда для несушек и загончик для кроликов, инструменты держать в руках они умели, но ремонтом самого сарая, у которого протекала крыша, займутся всё же старшие мальчики, благо в ближайшие дни дождя не предвиделось, девочки же взялись готовить обед.

Всё, мною закупленное, доставили довольно быстро, и вот тут обнаружилась проблема.

— Мам, а как эту картошку чистить? — раздался растерянный голос Авы из кухни.

— Как яблоко, маленьким ножом, — скрывая улыбку, ответила я. — И глазки кончиком выковыривайте.

— Да это же целый час провозиться придётся! — возмутилась Лана.

— Поменьше, — я всё же не выдержала и улыбнулась, всё равно меня не видно. — До выходных другой не будет, потом тройняшки нам нормальную вырастят.

— Надеюсь, они ничего не успеют натворить, за что их увольнительного лишат, — проворчала Ава.

— Это увольнительное для закупок всего необходимого для учёбы, его не лишат, — рассудительно возразила ей Лана. — Εсли и напроказят, то потом отбудут наказание, не в этот раз.

— Надеюсь, — буркнула Ава, и девочки примолкли, сосредоточившись на новой для них работе.

А я вспомнила, как в первые месяцы мучилась с этой картошкой, девочки хотя бы нож в руках держать умеют, я же всему училась с нуля. Пока однажды Льюла, во время очередного эксперимента по выращиванию картошки — к тому времени мальчики навострились выращивать несколько кустов от посадки до богатого урожая минуты за три, а она заставляла созревшие клубни вылезать из земли, чтобы их не нужно было копать, — ей не пришла в голову светлая мысль делать картофелины в форме куба. Причём, все глазки находились на его гранях.

Шесть взмахов ножа — и картофелина очищена. Младшие девочки другой картошки и не помнят, потому-то для них стало открытием то, как на самом деле картошка выглядит, и как её приходится чистить. И выходных они теперь ждали с особым нетерпением.

Не успела я отмыть и половину комнаты, как раздался очередной стук в дверь. Посыльные уже закончились, всё купленное доставлено — неужели клиент так скоро пожаловал? Мысленно чертыхнувшись, я вытерла руки, сорвала с себя фартук, заправила за уши выбившиеся из пучка волосы и тоскливо оглядев старенькое ситцевое платье — для приёма я приготовила новое, строгое, чёрное и из плотного сукна, делающее меня на несколько лет старше, но переодеваться времени не было, — и поспешила открыть дверь.

На пороге обнаружился клиент, да не тот. Полноватый высокий парень в присыпанном мукой фартуке поверх светлой рабочей одежды и с замотанной окровавленной тряпкой рукой.

— Вот… Отец сказал — вы целительница. На рынке слышал. Вот… — повторил он, протягивая мне раненную руку.

— Проходите, — я кивнула на пару стульев, уже стоящих в уголке отмытой младшими детьми приёмной.

Спустя несколько минут, став на четверть серебрушки богаче и договорившись об утренних поставках хлеба — была, оказывается, у местного пекаря такая услуга, — а также успев послушать кое-какие местные сплетни, я проводила за порог сына пекаря и встретила ждавшего под дверью стряпчего с раздутой щекой из нотариальной конторы на углу. Похоже, слух обо мне уже разошёлся по нашей улице, а на надпись о том, что приёмная открывается завтра, никто внимания не обратил.