Цельнометаллический Князь II

Москва.

Всё в этом городе слишком большое, массивное, безумное… Игорь спустился по звенящим железным ступенькам на просторный вокзал. Там его сразу же встретила процессия из десяти человек, примерно, с чёрными нашивками на руках.

Возглавлял отряд мужчина сорока лет в пальто и без шапки. У него были жиденькие чёрные волосы, морщинистое вытянутое лицо и чёрные глаза, и совсем бескровные сухие губы.

Вот они изогнулись в садистской улыбке.

Мужчина посмотрел на Игоря, как на дичь, свёл руки за спиной и сказал:

— Игорь Трубецкой! Вы арестованы за измену родины!

…

— Вы арестованы за измену родине! — заявил мужчина.

— Немедленно поднимите руки и проследуйте за нами!

Игорь в ответ лишь улыбнулся. Его улыбка немного обескуражила мужчину, и он уже подбирал слова, как вдруг заговорил Кирсанов:

— Уже? А не слишком ли вы торопите события? Насколько я помню, приговора ещё не вынесли-с. Сперва должен пройти суд…

Мужчина в серой шапке хмуро посмотрел на Кирсанова и заодно задел своим взглядом Скоморохина, который от него немного побледнел.

— Генерал-майор, я так полагаю? Вы в этом деле свидетель, пока что, но в зависимости от исхода следствия можете стать соучастником. Вы это понимаете?

— Понимаю. Если, разумеется, мы действительно виновны, — улыбнулся Кирсанов.

— А вот это уже решать нам, — гордо заявил мужчина, особенно сухим голосом, и тут же выпрямил спину. Всё его естество исполнилось высокомерия. Он представился:

— Комиссар особенного следственного отдела военного министерства, Матвей Григорьевич Куприн. В данный момент я назначен волею его превосходительства министра главной данного следствия. Именно мне, — пауза важности, — решать, виновен генерал-лейтенант, или нет.

— Решать, разумеется, правде, вам её только выявить, — заметил Кирсанов.

— Хм. Не цепляйтесь к словам, генерал-майор. Разумеется, мы всё сделаем тщательно. И для этого необходимо арестовать подозреваемого. И допросить.

— Даже допросить… Разве это так обязательно?

— Разумеется! Преступник, — выделенное слово, — может попытаться скрыть улики, или сбежать, когда поймёт, что его дело худо… А ещё он может попробовать шантажировать судью и следствие. Мы уж этого не допустим…

1. VI

— Я не против, — совершенно спокойно заметил Игорь.

— Только один вопрос, — добавил юноша, когда комиссар к нему повернулся. — Где в это время будет мой доспех?

— Хм, в министерском хранилище, разумеется. Мы о нём позаботимся, — заявил мужчина и улыбнулся своими бескровными губами.

Юноша кивнул — ладно — и задумался. Прямо сейчас в его броне находилась первая Маргарита. Она была своеобразной сигнализацией, на случай, если доспех действительно кто-нибудь попробует похитить. В Москве это было особенно вероятно, ведь было ясно, что против Игоря здесь затевался какой-то заговор.

Сама по себе идея поэтому была хорошая. Но вот проблема. Если девушку сейчас отвезут на какой-нибудь склад, она не сможет выйти так, чтобы не привлечь внимания. И в то же время, если она останется внутри, а Воланда попробуют вскрыть, — и такое развитие событий было ещё более вероятным, судя по улыбке Комиссара, — возникнет ещё больше вопросов.

Игорь задумался, что же ему делать. А комиссар не терял времени. Он подозвал своего человека и велел ему достать наручники:

— Попрошу вытянуть руки, ваше превосходительство, — сказал он чрезвычайно довольно. — И поехали…

— Он никуда не поедет… И не будет арестован.

Вдруг на вокзальной платформе раздался ясный, ровный голос. Он был непоколебим, и в нём как будто звенела сталь, причём совсем не мелодично. Все повернулись, присмотрелись. Игорь повернулся ещё раньше и увидел Её.

На ветреном вокзале стояла девушка в самом обыкновенном, заурядном и грубом сером платье. На ногах у неё были туфли без каблучков и чёрные колготки.

У девушки была длинная, лебединая шея и прекрасное личико, немного детское, но при этом крайне изящное. Её волосы, чёрные как смоль, были завязаны в хвостик. Он трепыхался на ветру, как и чёлка, то и дела налезавшая на её глаза, отчего неизвестная девушка часто моргала.

Глаза у неё были чёрные. Блестящие. Игорь замер. Грохнуло сердце. В голове пронеслось: Лена. А губы прошептали:

— Елисавета…

— Ах? — тут комиссар, который первое время был растерян после появления девушки, пришёл в себя. Он собрался, свёл руки у себя за спиной и спросил немного нервным голосом, которому он насилу попытался придать уверенности, но получилось только прибавить децибел:

— Вы Елисавета Трубецкая, я так полагаю? Что вы…

— Я пришла забрать моего брата, — заявила девушка.

— В-вот как. В таком случае я вынужден сказать, что сделать этого нельзя! — он выпятил грудь.

Девушка тихо вздохнула. Тихо, и в то же время казалось, что её нежный вздох на мгновение заглушил ревущий вечер. Елисавета прикрыла глаза, словно человек, который очень нехотя собирается взяться за что-то очень утомительное, и, спустя пару секунд, заговорила:

— Как ваше имя? — спросила она механическим голосом.

— Моё имя? — растерялся комиссар. — Матвей Григорьевич…

— Род?

— Ах?

— Из какого вы рода? — спросила девушка.

Мужчина смутился и сказал немного тише: