Целомудрие и соблазн

— Просто пойми, что Херст ничего не должен знать о моей поездке! — Никогда в жизни Томми не разговаривал с сестрой таким торжественным тоном. — Обещай, что ничего не скажешь ему, Каро!

Кэролайн задумчиво покачала головой. Нетрудно было догадаться, почему ее брат желает держать свою предполагаемую поездку в Оксфорд в тайне от Херста. Потому что Херст непременно попытается отговорить его от этой затеи.

— Ты не вправе требовать от меня утаивать что-то от человека, за которого я выхожу замуж! — твердо заявила Кэролайн. — И если ты не хочешь пригласить с собой Херста, значит, я тоже буду против этой поездки. Ты не можешь ехать туда один. После того…

— Каро, ну как ты не понимаешь…

— Да, я тебя не понимаю! Так и быть, я не скажу Херсту. Но и с мамулей я разговаривать не стану. — Кэролайн решительно повернулась к брату спиной и направилась к лестнице. — И не трать время понапрасну, если захочешь выклянчить у меня денег. Ты не получишь от меня ни пенни — даже взаймы! Я нисколько не сомневаюсь, что твоя затея не доведет тебя до добра. Тебе же будет лучше, если ты передумаешь и останешься дома!

Томми застыл у начала лестницы. Кэролайн чувствовала, как его отчаянный взгляд сверлит ей спину, но не обернулась. Она терпеть не могла ссориться с братом — во всяком случае, теперь, когда они стали взрослыми людьми. Но что еще она могла сделать? Ведь Томми все равно поедет в Оксфорд. Она слишком хорошо знала его характер. Томми отправится выполнять задуманное, как только наскребет денег на билет на поезд — если ему не удастся заполучить экипаж их матери.

Ее первым побуждением было рассказать обо всем Херсту, только вот она пообещала Томми этого не делать!

Но почему? Неужели и до Томми наконец-то дошло то, что с некоторых пор известно Кэролайн? Что Херст вовсе не тот святой и бескорыстный друг, каким показался им вначале? Да, он вполне искренне любил Томми. В этом Кэролайн не сомневалась. Но теперь, когда дело шло к свадьбе и молодым людям предстояло действительно породниться и стать братьями — не заподозрил ли Томми своего друга в двуличии? Не догадался ли он о том, что Херст вовсе не любит его сестру так, как полагается жениху? А вдруг ему стало известно о Жаклин? Но Кэролайн сразу отмела эту мысль. Если бы Томми что-то знал, он не сидел бы сложа руки. Кэролайн не верила, что ее брат вот так запросто отдал бы свою сестру в руки неверному мужу.

Но ведь это же безумие — ехать сейчас в Оксфорд, когда он едва оправился от раны! Кэролайн хорошо знала своего брата и видела, что он все еще слишком слаб, несмотря на внешнюю браваду. Он по-прежнему не выходил из спальни раньше десяти. И это ее родной брат, всю жизнь поднимавшийся с петухами и не дававший спать по утрам всему дому! И от ее внимательного взгляда не укрылось, с какой болезненной гримасой переносит Томми нечаянные толчки, неизбежные в тесноте переполненного бального зала. Он сократил до минимума прогулки верхом, потому что не мог подолгу сидеть в седле и на балах был вынужден отдыхать после каждого вальса. Даже невинная игра в бадминтон стала для него непозволительной роскошью.

Нет, он явно был физически не готов к выполнению какой бы то ни было миссии, придуманной им самому себе. Но если он не желал прислушаться ни к советам врачей, ни к жалобам матери, ни к возражениям самой Кэролайн — как, скажите на милость, она могла отговорить его от этой затеи?

Кэролайн брела в свою комнату, подавленная и растерянная. Она почти не обратила внимания на Беннингтона. Дворецкий сообщил, что леди Эмили так и не дождалась ее возвращения и отправилась домой, после чего снова запер пленницу в спальне. Только когда ей на глаза попалась записка от Брейдена Грэнвилла, забытая на туалетном столике, Кэролайн осенила блестящая идея.

Глава 21

Ее письмо доставили к нему в контору утром следующего дня, с самой ранней почтой. Изящный женский почерк на конверте сразу бросился ему в глаза, выделяя это письмо из толстой пачки деловой корреспонденции. Брейден обратил на него внимание, едва успел сесть за свой рабочий стол, и нетерпеливо выхватил из общей кучи небольшой конверт из дорогой кремовой бумаги. Он сразу узнал почерк Кэролайн. Ровные убористые буквы выглядели так, будто их все еще выводила школьница, желавшая получить высшую оценку за каллиграфию.

Однако он не спешил открывать письмо, охваченный странной робостью и в то же время проклиная себя за эту робость. Он был уверен, что знает его содержание. Конечно, что еще могла ему написать леди Кэролайн Линфорд? Особенно после того, что было между ними вчера в карете! И о чем он только думал? Черт побери, о чем он думал?