Целоваться с дьяволом

— Нет, ну что ты киваешь, ты мне скажи! — Светлана видела, как хотелось подружке поведать о ее отношениях с Владимиром. Но неожиданно та встала и заявила:

— Меня ждут, я уезжаю. Когда вернусь, не знаю!

Светлана остолбенела.

— Бунт на корабле? — оторопело спросила она.

— Угу! — Марина причесалась, натянула пальто и рассмеялась: — Ушла устраивать личную жизнь!

— А работа? — как-то глупо выкрикнула Светлана ей вслед.

— Молодость дается один раз, и важно… — Дальнейших слов Светлана не расслышала, но она и так знала продолжение: «…И важно не профукать ее».

«Измена», — подумала Светлана. И вспомнила настоящую измену — в своей жизни.

Прошло уже полтора месяца, Андрей не появлялся, и я решила сама возобновить наши отношения. Приведя себя в порядок, накрасившись, причесавшись и надев лучшие свои шмотки, я отправилась к нему на квартиру. Но, открыв дверь своим ключом, я застыла на пороге. С кухни раздался такой знакомый голос Лизы:

— Милый, захвати стаканы!

Я прошла туда. Подлая девчонка стояла у плиты в моем фартуке и жарила мясо.

— А если я сейчас эту сковородку приложу прямо к твоему лицу? — тихо спросила я.

Лиза резко повернулась и ойкнула.

— Не успеешь! — Она схватила сковороду и выставила ее перед собой.

— Гадина! — крикнула я.

— Дура! — не растерялась Лиза.

— Дрянь подзаборная!

— Сама такая! — Я подняла табуретку, надеясь швырнуть в нее, но вдруг кто-то взял меня за плечи.

— Что ты здесь делаешь? — В глазах Андрея было такое равнодушие, что я потеряла дар речи.

— Что я здесь делаю? А что она здесь делает? — махнула я рукой в сторону Лизы.

— Она здесь на правах моей гостьи, готовит мне ужин, а тебя — прости, конечно, — никто сегодня не приглашал, — заявил Андрей.

— Ах так, мое время, значит, суббота, а Лиза, значит, у тебя теперь гостья?! Может, она и носки твои стирает?

— Может, и стирает. А что ты так раскричалась? — Андрей хладнокровно смотрел на меня, но я уже остановиться не могла.

— Я, между прочим, мать твоего сына!

Он присел на стул и устало спросил:

— Что еще?

— Я люблю тебя! Мы же любили друг друга, Андрей! — Я лепетала, сама понимая, что выгляжу жалко и нелепо. Надо было уходить, все было ясно, но я не могла вот так просто отдать ей его. Ведь я действительно любила Андрея, а Лизе нужны были только его деньги. Для меня это было так очевидно. Но я не могла тогда четко сформулировать свои мысли, а потому тупо стояла посреди кухни с табуреткой в руках.

— Иди домой, Света! Занимайся сыном. — Голос Андрея был ровным и доносился как бы издалека.

Я обернулась и взглянула на Лизу. Она снова схватилась за сковороду.

— Хорошо, — кивнула я, — я уйду. — Но в дверях обернулась и, глядя прямо в глаза Андрею, напомнила ему: — За все надо платить! Теперь твой черед! — и захлопнула дверь.

Домой я шла, давясь слезами. Мне казалось, я защищена крепкими стенами, а оказалось — стою одна, на ветру!

— Черт с ними со всеми! И один в поле воин, — всхлипывала я.

Но потом и другие, более прозаичные мысли пришли мне в голову: «А на что теперь жить?» Денег у Андрея я решила не брать из принципа — хотелось доказать ему, что я могу обойтись без его подачек…

Работы у меня не было, все связи оборваны. И я решила позвонить Тамаре, той самой соседке по койке в роддоме. Она тут же поняла суть проблемы.

— У меня тут в больнице сестра работает в неврологическом отделении. Ехать тебе, правда, неудобно, зато график хороший — сутки через трое, — предложила она.

— А делать-то что? — с тоской спросила я.

— Санитаркой — убирать, мыть, чистить. Да ты не переживай — там поможешь, тут подсобишь… Там такие больные лежат, родственники рады откупиться. Без денег не останешься, дерзай! — И Тамара объяснила, где находится больница.

Так я стала санитаркой неврологического отделения Седьмой городской больницы. Это был настоящий ад. Запах хлорки, мочи и гниющего тела валил с ног. У многих больных были пролежни, а это не просто опрелости на попе, как у детей, — люди гнили заживо. Контингент в основном был пожилой. Все кругом стонали. Первые дни я сходила с ума в этой обстановке, но человек привыкает ко всему. Привыкла и я.

Плохо было только то, что дома я совершенно не высыпалась. Днем с Викторией Витька спал как убитый, а вечером, стоило мне прилечь, просыпался и кричал. Я и песни пела, и магнитофон включала — ничто его не брало.

На работу я приходила полусонная и через месяц была уже на пределе. Мотаться с Измайловской на Каширку было тяжело. На работе просто тошнило, и в какой-то момент, помогая переворачивать больную, чтобы обработать пролежни, я поняла — больше не могу. Останусь тут еще и сама сгнию. Не хочу! И я ушла из больницы.

Такого счастья, такой свободы я не испытывала никогда. Я была здорова, молода, красива и свободна! Какое блаженство! Однако вопрос с работой оставался открытым. Денег по-прежнему не хватало, а звонить Андрею и просить у него подачек мне гордость не позволяла.

Рядом с нашим домом находился продуктовый киоск, возле которого по утрам собиралась небольшая очередь. Я и сама туда бегала не раз. А однажды решилась и подошла к местной продавщице.