Целоваться с дьяволом

Я стояла как оглушенная, а санитар уже ловко перевернул бабулю на носилки и ушел вниз за шофером, чтобы тот помог спустить носилки вниз. Я быстро собрала необходимые бабушкины вещи, и мы поехали в больницу.

Врачиха ошиблась: Виктория прожила два месяца. Она упорно цеплялась за жизнь. Я каждый день навещала ее. Больница была грязная и переполненная. Здесь никому никакого дела не было до больных. Мне самой приходилось ворочать тяжелое, неподъемное тело бабушки, мыть ее и кормить. Поначалу ее состояние вроде стабилизировалось, к ней даже вернулась речь, но потом она заболела пневмонией, и состояние ее резко ухудшилось. Она теперь совсем не узнавала меня и ничего не ела, только пила через трубочку воду.

Все это время Пафнут был рядом со мной. Витьку он полюбил как родного, целыми днями возился с ним, и сын тоже тянулся к нему. Я же сутками дежурила у постели бабушки, домой приходила только поесть и поспать, о Романе даже не вспоминала. С каждым днем я видела, как угасает эта некогда энергичная и властная женщина, державшая в руках всю школу. По иронии судьбы Виктория попала в ту же больницу, в которой я когда-то работала санитаркой, но только теперь я ухаживала за родным человеком. Я знала: она живет, пока я прихожу. Но однажды утром, когда я, как обычно, собиралась в больницу, мне позвонили:

— Виктория Андреевна Залесская скончалась сегодня ночью…

Мне вдруг стало нечем дышать, все кругом закружилось, и я упала.

— Света, что с тобой? — Пафнут встревоженно смотрел на меня.

— Бабушки больше нет, — произнести «умерла» я просто не могла.

— Что нужно делать? — жестко спросил он.

Я понимала, что таким образом он хочет помочь мне собраться, а мне хотелось, чтобы он пожалел меня.

— Ты не понимаешь: у меня больше не осталось никого…

— А сын, а я? Ты нужна нам, и мы всегда будем с тобой. — Пафнут поставил меня на ноги и тихо сказал: — Мы все когда-нибудь умрем…

Я заплакала. А он просто гладил меня по голове…

Похороны Виктории я помню смутно — все хлопоты взял на себя Пафнут. На поминках было много ее бывших коллег и учеников. Оказалось, что очень многие ее любили и были ей благодарны. Она многим помогла вовремя найти свою дорогу в жизни. Странно, слушая эти слова, я не могла отделаться от ощущения, что речь идет не о Виктории, а о каком-то другом человеке. Со мной бабушка была сурова, но только теперь я начала понимать, как она поддерживала меня все это время.

На поминки пришла и Марина, она постоянно была рядом, а за столом вдруг встревоженно и тихо спросила:

— Свет, ты ешь одно соленое, ты случайно не беременна?

Я удивленно посмотрела на нее: с Пафнутом у меня ничего не было, мы просто жили вместе. И тут меня как током ударило. Та ночь с Романом, в первый день Нового года! А ведь за все эти месяцы он ни разу не позвонил мне… Или…

— Пафнут! Скажи, а меня искал кто-нибудь, пока я была в больнице?

Он повернулся и спокойно ответил:

— Никто, — а потом залпом выпил стакан водки.

В этот момент я все поняла. Конечно, Ромка искал меня. Наверняка звонил и, может быть, даже приезжал, но разговаривал с ним Пафнут. И я представила, что, а главное как, Пафнут мог сказать обо мне. Но теперь, если я беременна…

— Беременна! — констатировала та же полная розовощекая врачиха, которая осматривала меня шесть лет назад.

Только не было теперь со мной рядом бабушки, которая подсказала бы, что делать. Но и я изменилась. За прошедшие годы я научилась понимать, что мои проблемы за меня никто не решит. Мне нужно рассчитывать только на себя. В глубине души я понимала, что никогда не смогу жить с убийцей, но в тот момент я еще не представляла, как мне отделаться от его покровительства. Сам Пафнут никогда не ушел бы от меня, ему просто некуда было уходить.

Но деньги подходили к концу, Пафнут сильно потратился, и настал день, когда он сам поднял вопрос о нашей дальнейшей жизни.

— Не хочу сидеть на твоей шее, я мужик, а мужик должен работать! Но я умею только воевать! — говорил он.

Я с замиранием сердца слушала его: «Неужели свобода?»

— Я должен вернуться туда, у меня там… старые связи и… — тут он замялся, — в общем, меня не будет месяца два. Ты сдай бабкину квартиру. Много денег за нее не получишь, но на еду хватит. А там и я приеду, даст бог, привезу деньги. Дело откроем…

Я сразу поняла, что он вернется в Афганистан и свяжется либо с наркотиками, либо с оружием. И в том и в другом случае у меня не будет спокойной жизни никогда. Каждый день я буду ждать стука милиции в дверь, или дружки Пафнута убьют его и меня с сыном заодно. Я ничего не стала говорить ему, а про себя решила: обращусь в милицию, как только он уедет. Пафнуту я ничего о своей беременности не сказала… Вскоре он уехал.

После его отъезда я прежде всего решила поговорить с Романом. Хотела объяснить ему все, правда, манипулировать беременностью мне казалось недостойным. Ситуация до ужаса напоминала ту, в которой я оказалась шесть лет назад. А мне нужно было, чтобы Роман жил со мной не ради ребенка, а ради меня…