Целуй меня немедленно!

Я некоторое время рассматривала клинок, светлый в процессе не участвовал и мне не мешал. Не знаю даже, что я искала. «Что-то» — наверное, самое точное определение. Я искала «что-то», что прояснит события прошлых лет. Естественно, ничего не нашла.

— Идем наверх, — решительно сказала я. — Меня в этом пыльном каменном мешке скоро клаустрофобия замучает.

Аксель кивнул и первым направился на выход. Не иначе как на разведку пути обратно. Но добрались мы без приключений, хотя я так и ждала, что кто-то на нас выпрыгнет и выскочит.

И вот, спустя четверть часа, посреди самого радикального храма Пресветлого Князя стояли: темная проклятийница, светлый паладин, ведьмовской гримуар и меч света. Что ни говори, а компания собралась теплая, душевная.

— И что делаем? — спросил Аксель, с любопытством наблюдая за мной.

Я аккуратно положила меч на пол, чтоб не звенел, и начала перебирать подол рубашки в поисках булавки. Резать ладонь этой ржавой железякой у меня не было ни малейшего желания.

И пока я искала, чем бы себя уколоть, эта мелкая бумажная сволочь сцепилась с антикварной железякой! Они грохотали по всему пустому залу, высекая искры из камня и разбрасывая конфетти из пергамента. Причем, что характерно, гримуар гонял меч!

— Обалдеть, — прокомментировал Аксель происходящее.

— Чего «обалдеть»?! Разними их! — воскликнула я, даже не зная за что больше переживая: то ли за источник семейных тайн, то ли за последний шанс снять проклятье.

— Подожди, давай посмотрим, кто победит. Никогда такого не видел!

Я возмущенно посмотрела на парня и поняла, что он бессовестно ржет. Нет, ну я согласна — ситуация очень смешная. Но это моя книжка и мой меч!

— А ну, прекратить! — рявкнула я.

Так рявкнула, что гримуар, загнавший клинок в угол, аж подпрыгнул с испуга. Меч так вообще решил прикинуться шваброй и с громким звяканьем рухнул на каменный пол.

— Ко мне оба! Живо!!!

Оба артефакта печально, как нашкодившие котята, поплелись ко мне. Если гримауар при этом грустно шуршал, то меч противно скрипел железом о камень.

— Ты! — я ткнула пальцем в гримуар, и тот замер. Даже страницами перестал перебирать. — Сейчас расскажешь мне все от начала до самого конца.

Меч, до этого изображавший немочь, взвился над полом. Типа, я сам тебе все расскажу и вообще моя история правдивей.

— И только попробуй соврать или недоговорить. Нашинкую на мелкие кусочки и запихну в хлопушку, — пригрозила я упертой книженции.

Гримуар помедлил и потом, видимо, плюнул на всю конспирацию, опрокинулся на корешок и быстро-быстро залистал страницами. Меч покосился на текст, но, кажется, увиденное его удовлетворило, и железяка улеглась на пол, для острастки выбив пару искр.

И как только я подошла к гримуару, на страницах начал проступать текст, написанный красивым, ровным, неживым шрифтом.

70

Аккуратные, идеально-ровные буквы никогда бы могли быть написаны живым человеком. Со мной говорил артефакт, говорил богатым, красивым языком, и я в мгновение ока очутилась на солнечной лесной поляне, наблюдая за красивой девушкой, собиравшей травы. Увидела, как она испугалась, заслышав охотничьи трубы, как вжалась в раскидистый клен. Как мимо ехал благородный лорд. Такой же молодой, как она, и такой же отчаянно-дерзкий. Как они заметили друг друга, как вспыхнули эмоции, точно сухое сено от искры. Как девушка понесла, как юноша предложил ей побег. Как они собирались на край мира, подальше от предрассудков и ненависти.

Как обо всем узнал граф.

Как забрали маленького ребенка.

Как бросили в темницу парня.

Как в отчаянии потеряла рассудок девушка.

Как она вошла в Беллариум с гордо поднятой головой. И как в город вошли Туманные чащи.

Как парень вырвался из каменных подвалов и как вложил в ручонку малышке часы.

Как впихнул корзинку с ребенком в портал и как отправился в лес искать девушку.

Как туман облизал город до идеальной чистоты.

И как никто из них не спасся.

Я стояла над книгой, слезы текли по моим щекам. Вся боль, все отчаяние тех дней накрыло меня в одно мгновение. Вся злость, вся ярость. Жажда мести и праведный гнев. Бессилие и безысходность.

И за всеми этими эмоциями я даже не заметила, как оказалась в обнимку с Акселем, прижавшись к его груди и рыдая взахлеб.

— Тише, малышка, тише, — бормотал светлый, гладя меня по волосам.

— Это так… так… так глупо! — всхлипнула я. — Бессмысленно! И все эти смерти оказались напрасны!

Парень вздохнул и, крепче прижав меня к себе, возразил:

— Ты не права.

Я запрокинула голову, чтобы посмотреть в лицо светлого, и он продолжил:

— Иногда достаточно одной песчинки, чтобы пошла лавина. И этой песчинкой стала ты. Но посмотри, как изменился мир. Так что не говори, что все эти смерти напрасны. Нет, это не так. Эта ужасная трагедия изменила все. И дала нам шанс на лучшее будущее.

Я прикрыла глаза и снова уткнулась в его грудь, стараясь успокоиться. Аксель, конечно, прав. Не случись тогда этой ужасной трагедии, все было бы по-старому. Темных загоняли бы в ущелья, светлые бы медленно превращались в темных. И в этом новом мире выросло бы целое поколение.

Пора завершить эту историю.