Целуй меня

Чезаре поднимается с кресла, одергивает пиджак и застегивает пуговицу.

— Я буду на связи.

Я провожаю его – не хочу, чтобы на выходе он столкнулся с Уной. А она появляется из кухни ровно в ту же секунду, как за Чезаре закрывается дверь. В руке у нее большая банка «Нутеллы», а во рту – ложка. Прислонившись плечом к дверному косяку, Уна вынимает ложку изо рта и медленным движением языка облизывает ее.

— Не захотел знакомить меня с папочкой, дорогой? — с сарказмом спрашивает она.

Я с трудом отрываю взгляд от ее рта. Маленькая капелька шоколада на верхней губе сводит меня с ума.

— Считаю этот шаг небезопасным.

— Боишься, что он попытается убить будущую мать, носящую в себе ублюдка? — уголки ее губ приподнимаются, и я подхожу к ней вплотную.

Уна поднимает на меня глаза, и я, схватив ее за основание шеи, притягиваю ближе к себе. Склонив голову, я целую ее и, проведя языком по верхней губе, слизываю прилипший шоколад.

— Назови еще раз моего ребенка ублюдком, Morte, и увидишь, что произойдет, — выдыхаю я ей в губы.

Она смотрит мне прямо в глаза и бормочет:

— Какой обидчивый. Формально ведь это ребенок был зачат незаконнорожденным, бастардом. Или твой статус теперь изменился? — Уна немного отступает и прикусывает нижнюю губу.

— О, тебе просто чертовски нравится выводить меня из себя, — я сгребаю в горсть ее волосы и с силой оттягиваю назад. Банка выскальзывает из ее руки и падает на пол, разбиваясь вдребезги. Уна улыбается так, словно только что победила в игре. В мгновение ока она прижимает маленький нож к моему горлу.

— А ты веди себя хорошо, — поддразнивает она.

— Мы не умеем вести себя хорошо.

В ее глазах появляется тот неистовый блеск.

— Нет. Не умеем, — шепчет она и делает легкий надрез на моей коже.

Я чувствую легкое жжение, сменяющееся ощущением тепла стекающей струйки крови.

— Ох, Morte, — сделав шаг вперед, я вталкиваю Уну в комнату за ее спиной. — Твою мать, ну, я тебе сейчас устрою!

— Валяй, устраивай!

Не стоит ей искушать судьбу.

Глава 11

Уна

Прошла неделя – целая неделя хороших манер и примерного поведения. Я даже никого не убила. Думаю, меня лишат моего статуса. Хотя Неро – по-прежнему Неро. Все тот же ублюдок, и, к счастью для меня, не требуется особых усилий, чтобы вывести его из себя. Иначе, Бог знает, как бы я еще развлекалась, сидя взаперти в этом проклятом доме.

Хотя теперь он изменился. Стал более осторожным. Я уже не убийца, которую он нанял, и не тело, находящееся в его полном распоряжении. Теперь я - ходячий инкубатор.

Шучу, конечно. Но я - Уна Иванова, а он относится ко мне, как к матери своего ребенка. С каждым днем я бешусь все сильнее и сильнее, и, вероятно, гормоны в этом только помогают. А ведь с каждой неделей я буду становиться все толще и все менее подвижной. На последние два месяца беременности мне нужно укрыться в безопасном месте. Сбежать на позднем сроке я уже не смогу, поэтому нужно сделать это сейчас.

Неро спокоен, потому что держит меня при себе. Может, он решил, что я не буду ничего предпринимать.

Я стою в ванной, завернутая в полотенце, и смотрю на свое мутное отражение в запотевшем зеркале. В конце концов, мне удалось смыть коричневую краску с волос. Хотя, когда получится сбежать, придется снова перекрашиваться.

Я замечаю, как Неро входит в ванную и направляется ко мне. Одной рукой он обхватывает меня за талию, накрывая ладонью живот. Он становится более открытым, более решительным в демонстрации своих намерений. Я отстраняюсь и поворачиваю к нему лицо.

— У меня сегодня встреча в городе, — говорит он и хмурится, отчего на его безупречном лице появляется морщинка. В своем сшитом на заказ костюме Неро – воплощение безжалостной грациозности. Темные волосы небрежно зачесаны. Непослушная прядь падает на лоб, когда он наклоняется ко мне.

— Хм, ладно. Неро, я ведь тебе не жена. Ты не должен отчитываться передо мной в том, куда идешь.

Он криво ухмыляется.

— Мне отлично запомнился вполне себе приличный пиджак, изрезанный кухонным ножом только за то, что я ушел на встречу и оставил тебя в квартире.

— Тогда все было по другому.

— Женская логика – чудесная вещь, — его глаза прищуриваются. — Может, объяснишь, в чем разница?

— Ну, во-первых, тогда я не была похожа на тюленя, — я указываю на свой живот, и Неро смеется. — Вот видишь. А будь я твоей женой, ты бы побоялся надо мной смеяться.

— О, я очень боюсь тебя, Morte!

Я скрещиваю руки на груди, а он с улыбкой проводит пальцем по моей нижней губе. — Но если ты хочешь от меня романтики … — Неро наклоняется и скользит губами по моей шее. По телу разливается тепло, и я плотно сжимаю бедра. — Я так сильно хочу трахнуть тебя.

Эти слова вызывают во мне желание сорвать с его плеч гребаный пиджак, но вместо этого я фыркаю и закатываю глаза. Дистанция. Мне нужно держаться от него подальше.

— Романтик.

— В твоем представлении романтика – это драка на ножах.

Я пожимаю плечом.

— Не наблюдаю здесь ни одного ножа.

— О, кстати … — он достает из кармана бумажник и открывает его. Вытащив что-то из отделения для монет, он демонстрирует это мне.