Целуй меня

— Он обожает устраивать представления, — говорит Уна, и я, выпустив дым, поворачиваю голову в ее сторону. Ее губы изгибаются в улыбке, и, демонстративно выгнув бровь, она с вызовом смотрит на меня. Уна обожает меня провоцировать. Заставив себя отвернуться от нее, я переключаюсь на двух албанцев.

— Знаете, кто я?

Один из них – тот, что постарше, – урод, каких поискать. Через все горло белеет шрам – похоже, мужик уже встречался со смертью. Второй помоложе. Оба в спортивных костюмах и с массивными золотыми цепями на шеях. Боже, словно герои второсортных боевиков годов эдак семидесятых.

— В-в-в-верди, — запинаясь произносит молодой. Его друг хмуро смотрит на него.

Я киваю Джексону, и он, схватив обоих за плечи, рывком вынуждает их опуститься на колени. Тот, что моложе, всхлипывает и, дрожа всем телом, опускает взгляд.

— Да, я - Неро Верди, — присаживаюсь на корточки, небрежно упираю руку в бедро, затягиваюсь сигаретой и выдыхаю дым в лицо молодому. Он вздрагивает, и я улыбаюсь. — Скажите, парни, а вам известно, что это значит?

Они оба тупо смотрят на меня.

— Это значит, что вы в полном дерьме, — я выпрямляюсь и отхожу от них. Встретившись глазами с Уной, я спрашиваю: — Где вы взяли дурь, которой торговали прошлой ночью в «Poison»?

Тишина.

Вздохнув, я поворачиваюсь к ним и приставляю ладонь к уху.

— Прошу прощения, не расслышал ответа.

Тот, что помоложе, открывает рот:

— Мы…

Его друг что-то отрывисто говорит по-албански, и я со стоном запрокидываю голову. Потом, бросив взгляд на часы, киваю Уне.

Уна откидывает капюшон, и Джио закатывает глаза, когда она, покачивая бедрами и поигрывая в руках битой, подходит ко мне.

— Джентльмены, это Уна. Для кого-то она – Поцелуй Смерти. Мексиканцы называют ее Ангелом Смерти. В общем, суть вам ясна.

Уна помахивает битой, описывая в воздухе эффектные круги.

Тот, что постарше, усмехается.

— Грязную работу за тебя делает баба, — он сплевывает на пол, и Уна бросает на меня взгляд.

— Ну, это не более чем вредная привычка, — она отходит от меня, и стук ее каблуков по бетонному полу эхом разносится по огромному складу. Практически не замедляя шага, Уна замахивается битой и наносит парню удар в живот. Завалившись на бок, он кашляет и хрипит, пытаясь восстановить дыхание.

— Должен заметить, у нее сейчас гормональный сбой, — криво улыбаясь, говорю я, после чего отхожу, сажусь рядом с Джио понаблюдать, как Уна метелит старшего из придурков. Того, что моложе, она не трогает, но я вижу, как его воля ломается с каждым ударом Уны, словно бьет она его самого. Тем временем своему подопечному Уна разбивает коленные чашечки – как и обещала! – ломает в нескольких местах обе руки, проламывает скулу, но челюсть оставляет целой. Умница.

— Вы оба психи – ты это знаешь? — произносит наблюдающий за Уной Джио.

— Смотри на это так: чем больше бешенства ее гормонов будет потрачено на того парня, тем меньше достанется тебе.

Джио тяжело вздыхает, после чего повисает долгая пауза, во время которой слышны лишь стоны боли избиваемого и подвывание его приятеля. А затем Джио продолжает:

— Ты не можешь делать вид, что все в порядке, Неро.

— Даже не вздумай читать мне нотации из разряда «а что будет дальше», — тихо говорю я.

— Ты отвлекаешь ее мафиозными разборками.

Я бросаю на Джио сердитый взгляд.

— А если держать ее взаперти в квартире, она доведет себя до того, что натворит каких-нибудь глупостей. Так у меня есть возможность тянуть время и держать ее под контролем.

Кивком головы Джио указывает на Уну, и я следую взглядом за его жестом.

В этот момент Уна упирается коленом в грудь своей жертве. Мужик воет от боли – никаких сомнений в том, что у него сломаны ребра. Бейсбольная бита, прижатая к горлу, не дает ему дышать.

— Судя по тому, что я вижу, босс, ты полностью ее контролируешь.

Уна что-то шипит сквозь зубы, как мне кажется, на албанском. Черт, есть хоть один язык, на котором она не говорит?

Бедняга что-то бормочет в ответ, и ее поведение резко меняется. Мило улыбнувшись, Уна убирает колено с его груди, выпрямляется в полный рост и встает над ним – окровавленная бита в руках, забрызганное кровью платье обтягивает выпирающий живот.

— Он сказал тебе? — спрашиваю я, не двигаясь с места.

— Нет, — она приподнимает юбку, и при виде ее обнаженного бедра я прикусываю нижнюю губу. Уна выхватывает нож, закрепленный на внутренней стороне бедра, и делает молниеносный бросок. Клинок вонзается албанцу между глаз. Бросив на него беглый взгляд через плечо, Уна пожимает плечом. — Он назвал меня русской шлюхой.

— Тогда Чезаре должен понимать, насколько ему повезло, — бормочу я себе под нос.

— Охренеть! — восклицает Джио.

Джексон подходит и встает рядом со мной. Мы с ним практически не видимся с тех пор, как я назначил его КАПО вместо себя. Он идеально подходит на это место – у него жесткий характер, и я уверен в его безоговорочной преданности мне.

— Кажется, я тоже хочу себе русскую девчонку, — говорит Джексон.

Я киваю.

— Да … Есть в них какая-то утонченность.