Целуй меня

Я ускоряюсь почти до бега и, нырнув под шлагбаум, покидаю аэродром, который находится в центре небольшого городка и поэтому легко контролируется. По этой самой причине охранник не делает попыток остановить меня. В конце одного из переулков стоит старый обшарпанный гараж, и я, быстро осмотревшись, направляюсь к нему. Подхожу к деревянным, с облупившейся краской, дверям, висящим на перекошенных петлях, достаю ключи от мотоцикла и выбираю из связки маленький, слегка поржавевший ключ. Приходится несколько раз провернуть его в скважине навесного замка, прежде чем он отпирается. Навалившись всем телом, толкаю створки дверей, за которыми стоит старая модель Jeep Cherokee. Наверное, нет такой страны в мире, где у нас с Сашей не было бы конспиративной квартиры, схрона с припасами и гаража с машиной. И эта страна не исключение.

Обойдя машину, нащупываю в выхлопной трубе ключ, открываю дверь и сажусь за руль. Каждый мой выдох на морозе превращается в клубы пара. Я поворачиваю ключ в замке зажигания, и машина вздрагивает. После нескольких секунд глухого жужжания двигатель, наконец-то, неохотно заводится. Вот он - последний отрезок моего пути. Выезжая на темную подмосковную улицу, я чувствую, что приближаюсь к воротам ада.

Минуты складываются в часы, и я думаю о Неро. Бросив взгляд на свой телефон, замечаю мигающий огонек – индикатор почти разряженной батареи. После секундного раздумья набираю его номер. Глупая сентиментальность. Мне лучше, чем кому-либо известно: в сердце не должно быть места сантиментам.

Только один раз. Последний.

— Уна, — я слышу напряженный голос, полный холодной ярости. Голос, при звуке которого даже сильные мужчины в страхе отступали.

— Капо, — шепчу я.

Повисает минутная пауза.

— Ты в России…

— Знаю, ты не поймешь, но …

— Твою мать! Немедленно возвращайся! Где бы ты сейчас ни находилась, остановись! Я приеду за тобой!

— Не могу, — тихо отвечаю я.

— Ты это сделаешь? Ты отдашь ему нашего ребенка? — голос Неро пронизан такой болью, что, несмотря на всю его ярость, я чувствую, насколько сильны его мучения.

Глаза наполняются жгучими слезами, и я раздраженно прикусываю губу.

— Пожалуйста, доверься мне. У меня есть план. У тебя будет твой ребенок.

Тишина в трубке, а потом:

— А тебя не будет?

С минуту я молчу.

— Я ведь обещала, что, так или иначе, вернусь к тебе.

Пусть даже он получит лишь частицу меня … нашего ребенка, но это будет лучшая часть меня. Незапятнанная.

— Morte, пожалуйста… — его голос срывается, и я сжимаю руль с такой силой, что костяшки пальцев белеют.

— Я люблю тебя, - говорю я.

— Уна…

Я выключаю телефон. В горле стоит ком. Эмоции грозят выплеснуться наружу, но я сдерживаю их. Я загоняю их в самый дальний уголок своего разбитого сердца и воздвигаю вокруг него непробиваемую стену. За этой стеной будет жить Неро, до тех пор, пока я либо не увижу его снова, либо сама не умру. Он будет спрятан за непроницаемой стеной, потому что Уна – та, которую хочет видеть у себя Николай, его любимая голубка – не может любить.

Спустя несколько часов я сворачиваю на пустынную грунтовую дорогу. Она едва заметна под снегом, но я найду ее даже с закрытыми глазами, как перелетная птица, возвращающаяся на свое прежнее место. Это на уровне инстинктов. В конце концов, долгие годы я считала это место своим домом.

Колея теряется в ночной темноте. Пелена снега отражается в свете фар, пока я еду вдоль лесополосы. Наконец, вдалеке показывается ярко освещенная площадка. Чем ближе я подъезжаю, тем ярче становится этот одинокий источник света. Я останавливаю машину прямо перед двухметровыми воротами из металлической сетки. Угрожающие петли колючей проволоки отбрасывают тени на снег.

Заглушив мотор, я упираюсь лбом в руль и закрываю глаза. Вот и настал последний момент. Конец всему.

Раздается громкий щелчок, ворота вздрагивают и отъезжают в сторону. Я открываю глаза и в пелене зловещей метели вижу два силуэта. Онемевшими от холода пальцами нахожу дверную ручку, открываю машину и выхожу, и меня тут же до костей пронизывает ледяной ветер. Я подхожу вплотную к двум стоящим передо мной мужчинам. Я не покажу им страха, потому что страх дает власть.

— Я здесь, чтобы встретиться с Николаем, — произношу я на своем родном языке, перекрикивая завывание ветра.

На меня нацелен автомат. Парень, стоящий справа, движением головы указывает мне направление. Я иду к маленькой бетонной постройке, практически засыпанной снегом. Куполообразная крыша простого обывателя наведет на мысль о том, что это не более чем старый авиационный ангар. На самом же деле это глубокое бомбоубежище, непроходимый лабиринт туннелей, построенный для укрытия во время ядерной атаки. Николай абсолютный псих и параноик.