Целуя невесту

— Незамужних женщин. — Она посмотрела на него с наивным удивлением.

Он встретился с ее ясным, незамутненным взором. Щеки у нее раскраснелись, а губы…

— По-моему, вы хотите меня женить, — обвинил он ее.

— Да нет же. Но обычно так всегда получается. — Она беспомощно пожала плечами.

— О чем это вы?

— Мужчины меня бросают. И вы меня бросите. Все дело во мне.

Она вздохнула, вдавив свой роскошный бюст ему в грудь, и у него слегка закружилась голова. Она словно окутывала его своим мягким телом, своим теплом, своим цветочным запахом. Он попытался возразить ей, но вместо этого сосредоточился на том, как вздымается и опускается ее грудь, как ее пальцы играют его волосами на затылке и какая мягкая и теплая у нее ладонь.

В это время часы в зале начали бить полночь, и Алекс уже — против своей воли — предвкушал, как с последним ударом они с Викторией поцелуются. Он заставлял себя не думать об этом поцелуе, потому что это означало бы, что он потерял контроль над ситуацией.

Черт! Да он потерял контроль в ту же секунду, как она подняла на него глаза, когда стояла на лестнице!

Она еще крепче к нему прижалась и почти вдавила свое лицо ему в ямку между плечом и шеей. Она вдруг стала безудержно икать, и он перестал сердиться. Ничто не имело значения, кроме ее боли, ее неприятностей.

Лампочки в зале замигали, и оркестр заиграл старинную застольную песню. Пары стали обниматься, целоваться и чокаться бокалами с шампанским.

А в темноте Алекс крепко прижимал к себе тихо плачущую Викторию.

Алекс снял очки и потер глаза. Последние из приглашенных на свадьбу уехали, и они с Викторией остались одни в пустом зале. На полу и столах валялся всякий мусор, стулья стояли как попало, длинный стол буфета был измазан остатками торта, пустые бутылки из-под шампанского стояли и валялись на столах и полу. Цветы, еще недавно бывшие такими красивыми и свежими, поникли и завяли, а из одной цветочной кадки торчала пара белых шелковых бальных туфель.

— Вы только взгляните…

— Знаю. — Она сидела, сгорбившись, в конце длинного стола. — Я рада, что все наконец закончилось.

— Сочувствую.

За одним танцем, на который он ее уговорил, последовало еще несколько. Они разговаривали, а Алекс все больше распалялся от ее близости. Она как будто ничего не замечала, была честна и не скрывала своих чувств, и он понял, что ее пугает мысль остаться одной сегодня ночью. Ему было неловко, что в этом частично виноват он.

— Просто не верится, что я все это выдержала.

— Вы были настоящим молодцом, — уверил он ее. У него было сильное желание пощекотать ей под подбородком, чтобы подбодрить и вызвать улыбку, но он не мог собраться с духом, чтобы сделать это.

— Я совсем не чувствую себя молодцом. — Она устало вздохнула.

Она сидела напротив, смотрела на него своими огромными лучистыми глазами, и Алекс чувствовал, как в нем пробуждаются чисто мужские желания. Он надеялся, что она уже оставила идею импровизированной любовной связи, потому что он, наоборот, все больше и больше о ней думал. Но в жизни Алекса никогда раньше не было случая, чтобы он воспользовался женщиной ради своего удовольствия, и он не хотел, чтобы это случилось сегодня ночью.

Он проводит ее домой и поскорее уедет, прежде чем сделать глупость.

— Вы готовы ехать?

— Готова. — Она посмотрела на него в нерешительности. — Нам, наверно, надо вызвать такси?

— Нет, мы оба трезвые, и я сам отвезу вас домой. — Он проклинал себя за то, что вожделение становилось все сильнее.

«Не думай об этом».

— Думаю, вы правы, — уступила она и протянула ему руку. — Кроме того, непохоже, что вы попытаетесь мной воспользоваться и все такое.

— Я бы никогда этого не сделал.

— Знаю, — грустно пробормотала она.

Выражение ее лица было таким невыносимо печальным, что Алексу и самому стало грустно. Он открыл перед ней дверь, и в лицо им ударил морозный январский ветер. Алекс понадеялся, что холод немного остудит его кровь и к нему вернется его обычное благоразумие.

Они сели в его машину, он завел мотор и спросил, куда ее везти.

— Угол Седьмой и Кингсворт.

Ему стало немного не по себе. Район пользовался плохой репутацией, и он обеспокоился ее безопасностью. Слишком уж она наивна и доверчива, чтобы жить в таком опасном месте. Он вдруг понял, что в какой-то момент, еще там, в зале приемов, он превратился из рассерженного бизнесмена в ее друга.

Вскоре они доехали до места, и Алекс, с ужасом оглядев ветхие, давно не ремонтировавшиеся дома, снова подумал о безопасности Виктории. Может быть, утром он установит в ее квартире сигнализацию. Иначе он будет волноваться за нее весь остаток своей жизни.