Целуйте меня!

Многие матери переживают от того, что отдают детей в детский сад, и слезы первое время проливают не одни только дети. «У меня сердце кровью обливается оттого, что я его оставляю», – говорят они. Многие матери переживают, когда снова выходят на работу. Общество считает это «чувством вины», но в наших генах никого чувства вины не заложено – это просто толкование, придаваемое данному феномену нашей культурой. И многим выгодно истолковывать это как вину. Многим в нашем обществе удобно, что женщины испытывают чувство вины, а не гнева или возмущения из-за бесчеловечного трудового законодательства и недостаточной продолжительности декретных отпусков (в Швеции, например, отпуск по уходу за ребенком длится больше года, в Белоруссии[17] – вообще три).

Почему дети плачут, когда вы уходите

…Его охватывает такой ужас, какой, должно быть, испытывает ребенок, который сбился с дороги и заплутал в лесу.

Чарлз Диккенс. «Повесть о двух городах»

Из всех свойств младенческого плача некоторых более всего шокирует и выводит из душевого равновесия то, как внезапно ребенок может им разразиться: «Стоит мне его одного в кроватке оставить, он тут же начинает орать, словно его режут».

Некоторые педагоги считают это неприглядной стороной детского характера и прикладывают все усилия к тому, чтобы побороть этот «эгоизм» или «упрямство», заставить младенца научиться ждать и терпеть. Ах, почему дети не могут быть терпеливее, почему не могут чуточку подождать? Нет, ну мы бы поняли, если бы, к примеру, спустя минут пятнадцать после того, как мама их оставила, они бы начали немного нервничать, через полчаса – тихонько плакать, ну а уж часа через два поревели бы от души. Это можно было бы понять, это было бы логично. В конце концов, ведь мы-то сами (и «наученные» нами терпению дети постарше) именно так себя ведем! Но вместо этого младенцы мгновенно начинают отчаянно заливаться плачем, стоит их оторвать от мамочки, а если проходит минут пять, плачут еще громче (хотя, казалось бы, куда уже?) и затихают, только когда плакать у них уже больше нет сил. Ну где здесь логика?!

Да везде. Мгновенная реакция плачем на разлучение – логичное приспособительное поведение, возникшее и закрепленное миллионами лет эволюции как способствующее выживанию индивида. Когда 100 000 лет назад в каком-то племени младенец начинал истошно плакать в ту же секунду, как его оставляли одного, можно быть уверенными, что мать мгновенно брала его обратно на руки. Потому что она еще не была знакома с культурой, религией, философскими концепциями типа «добродетели», «милосердия», «долга» или «справедливости», не присматривала за своим ребенком из чувства долга или из страха, что в противном случае она угодит в тюрьму или в ад. Она делала это потому, что детский крик вызывал у нее сильнейший позыв подбежать к нему и утешить. А если бы первые пятнадцать минут он лежал молча, потом тихонько хныкал и только через пару часов начинал истошно орать, к тому времени мать уже ушла бы так далеко, что его бы и не услышала. Умей он сначала ждать и терпеть, а только потом уже плакать, это ничуть не помогло бы ему выжить – даже наоборот. Потому что гиенам детский плач – что 100 000 назад, что в наши дни – сладчайшая музыка.

И если хорошенько подумать, вы поймете, что и взрослые, когда их разлучают с любимым человеком, начинают вести себя «логично» (то есть терпеливо ждут и только постепенно начинают «быть недовольны»), лишь когда они уверены, что дорогой для них человек скоро вернется. Примерно как когда ваша пятнадцатилетняя дочь уходит в школу.

Пока она на занятиях, вы твердо знаете, где она и во сколько должна вернуться, так что ее отсутствие вас ничуть не беспокоит. (А ваш двухлетний сын знает, куда вы уходите и когда вернетесь? Даже объясни вы ему это, он ведь все равно не поймет.) А теперь представьте, что она на полчаса задерживается. Первое время опасения отмести несложно («Наверное, автобус опаздывает, или она заболталась с подружками, или пошла в магазин за новой ручкой…»). Пройдет еще полчаса, и вы уже начнете испытывать недовольство («Ох уж эти дети. Нет, вы подумайте – совершенно не думает о родителях! Могла бы хотя бы позвонить, зря мы ей, что ли, мобильный купили?»). Но если ее нет два, три часа – вот вы уже и плачете, и больницы обзваниваете, не попала ли она под машину. Не пройдет и дня, как вы уже будете заливаться слезами и звонить в полицию, где вам объяснят, что подростки часто уходят из дома по самым разным причинам и что обычно через два-три дня почти все возвращаются. Все эти три дня вы будете жить одной этой надеждой. Но плакать вы будете все сильнее и сильнее, и к концу недели вы уже будете пребывать в полном отчаянии.