Целую, Кощей

– Да ну его в болото такой отпуск. Я или сопьюсь или с тоски сгину. Давайте я с вами, Федор Васильевич?

– Ох, да я только рад буду. Давай, конечно!

– И вот за это – надо выпить! – дед расставил стаканы.

Хорошо мы посидели, душевно. Хотя и многовато коньяка было. И самогона, который притащил дед, когда закончился коньяк. Я конец веселья, плохо запомнил, так, обрывками. Помню, что Калымдай с Машей затеяли бороться на руках на шелбаны. Кто там выиграл, не помню, но судя по синяку на лбу Калымдая, похоже Маша.

Дизеля помню, как он повязал себе на голову платок, а дед вокруг него наяривал в присядку, а Тишка да Гришка, отбивали им ритм ложками по кастрюлям.

Аристофана помню, который почему-то пихал мне кулаки под нос и орал, мол, босс, пошли Гюнтеру рожу начистим.

Ох… Мы же еще увели с конюшни здоровенного черного жеребца. Калымдай гонял на нем по центральному коридору, показывая бесенятам как правильно надо стрелять из лука на скаку, выставив в качестве мишеней с десяток тут же пойманных монстриков. Надеюсь, не попал ни в кого.

В общем, праздник удался.

* * *

Утром меня разбудил конь.

Нет не галлюцинация. Тот самый громадный и злющий жеребец Кощея, с громким хлюпаньем пил воду из большого кубка, заботливо поставленного кем-то около моей кровати.

– Уйди, животное, – прохрипел я, с жадностью потянувшись к кубку, но едва успел отдернуть руку от громко клацнувших зубов.

– Паразит… – прошипел я, с трудом подымаясь и оглядываясь в поисках одежды.

Воевать с этим монстром мне совсем не светило. Конь только улыбнулся мне. А может и оскалился.

Я, кое-как одевшись, по стеночке вышел в кабинет.

Ага, Михалыч храпит на диване, а на его животе, качаясь вверх-вниз от его дыхания, дрыхнут Тишка да Гришка. Порядок.

Дизель, намертво примотанный веревками к моему креслу, жалобно поглядывает на меня. Надо объявить благодарность тому, кто догадался не дать ему запустить генератор на рассвете.

Маша с Калымдаем валетом спят на столе. Маша закинула ноги Калымдаю на грудь и во сне морщит носик, который чуть ли не уткнулся в сапоги майора. Маша у нас капризная. Ну, армейские сапоги, ну, не Шанель номер пять, ну и не нюхала бы …

От этих рассуждений меня оторвало глухое мычание сбоку. Нет, слава всем богам, не корова, хотя наши могли и корову притащить в Канцелярию, жеребца же притащили.

Это мычал Гюнтер с кляпом во рту, плотно примотанный лицом к лицу к статуе какой-то обнаженной античной красотки, наверняка утащенной из картинной галереи Кощея. Надо понимать – для привития правильного вкуса.

– Да что ж ты так громко?! – просипел я. – Тише, а то остальных разбудишь.

Кваску бы… Найди тут квас этот сейчас. В ванную срочно, там воды хоть залейся.

Воды в ванной комнате не было, но был Аристофан. В той самой ванной.

– Аристофан, вылезай, – попросил я. – Водички дай попить.

– Это… босс? – спросил он, не открывая глаз.

– Я, я, – на немецкий манер ответил я ему. – Вылезай.

– Без базара, босс, – так же, не открывая глаз, четко сказал бес, потом просунул руку за спину, покопался и достал из-под себя гриф от балалайки с печально висящими струнами.

– Аристофан, – предупредил я. – Я включаю воду, пить очень хочется. Кто не спрятался – тот утоп.

Бес с натугой подтянулся и перевалился через край ванной, так и не открыв глаз и рухнул на кафельный пол:

– В натуре, босс. Хр-р-р…

Водичка! Я и напился вволю и умылся и сразу почувствовал себя лучше. Вот зачем мы вчера так наотмечались?

Вернувшись в Канцелярию, я чуть не уткнулся носом в подрагивающую спину Кощея. Царь-батюшка изволили мерзко хихикать, чему я очень порадовался. Мог бы и молниями садануть или просто мечом своим любимым.

– Ваше Величество, здравствуйте.

– А, Федька! Погуляли вчера, значит?

– Да мы по чуть-чуть, – засмущался я и поковырял гранитный пол носком кроссовка. – Калымдай проставлялся. Святое дело.

– Тьфу! Святое… За языком-то следи.

– Виноват, Ваше Величество.

– Именно, – Кощей вдруг снова захихикал. – А Горыныч-то уже прилетел, пора вам в путь. Подымай свою банду и марш на выход!

Охохошеньки…

– Может через часик, Ваше Величество? – заныл я. – А лучше – через пять.

– Па-а-адъём! – заорал Кощей во всю глотку.

Ага. Ну, Калымдай у нас человек… тьфу ты! шамахан – военный, он сразу вскочил и стал по стойке смирно, хотя глаз и не открыл. Маша почесала ногой ногу, Михалыч перевернулся на другой бок, Тишка да Гришка сползли с него и недовольно захныкали. Правда Дизель сделал попытку встать, но без особого успеха, да Гюнтер замычал жалобнее обычного.

Глаза у Кощея начали менять цвет с синего на красный и я поспешил отвлечь его:

– Государь, а что нам с Марьяной этой делать? Ну, с сестричкой Гороха.

Кощей развернулся ко мне и я с удовлетворением отметил, что глаза снова светятся синим.

– За Марьянку не беспокойся пока. Там сейчас мой слуга фон Паулюсус, под видом жениха склоняет её к побегу.

– В монастырь? – хихикнул я.

Кощей, к моему удивлению кивнул:

– В монастырь. Пока. А потом сюда её привезет.

– А вам она тут зачем?

– Женюсь по настроению пару раз, а там видно будет. Может, Гороху обменяю на что полезное.