Целую, мистер Ротшильд

Хадсон наклонился, чтобы снять брюки, и тут я заметила на его торсе сбоку чернильную строчку. Видела ее еще прошлой ночью, но тогда мы были слишком заняты друг другом, чтобы расспрашивать.

— Это чье-то сердцебиение? — спросила я, указав подбородком на тату.

Хадсон кивнул, повернулся и приподнял руку, чтобы было лучше видно.

— У моего отца было отличное чувство юмора и очень заразительный смех. Настоящий утробный хохот — казалось, он исходит из самой глубины его тела. Каждый узнавал папу по этому смеху. Он заставлял смеяться всех вокруг — даже незнакомцев. Последнюю неделю своей жизни он провел в больнице. Однажды я приехал, когда ему делали ЭКГ прямо в постели. Он выдал какую-то банальную шутку и начал смеяться. Шутка казалась не особо веселой, но его хохот заставил нас троих — медсестру, папу и меня — разразиться смехом. Почему-то мы никак не могли успокоиться. Сестричке пришлось переделывать ЭКГ, потому что электроды показали большие скачки. Они отразили папин смех. Я попросил медсестру отдать мне эту испорченную кардиограмму, которую она уж было собиралась выбросить. Через несколько дней после его смерти я выбил ее на теле.

— Это невозможно мило…

— Он был по-настоящему хорошим человеком, — грустно улыбнулся Хадсон.

— А где же твой шрам?

— Шрам?

— На прошлой неделе я сказала, что никогда не ходила на свидание с парнем, у которого были бы тату или шрам. А ты ответил, что имеешь и то и другое.

— Ах, это…

Он перевернулся на другой бок и поднял руку, чтобы показать неровную линию длиной три дюйма.

— У меня их несколько, но этот, пожалуй, худший.

— Как ты его получил?

— На вечеринке братства. Выпивка, скольжение в воде — и палка, спрятанная под брезентом.

— Ох-х-х…

— Не самый приятный момент в моей жизни. Сначала рана была не такой уж большой. Джек помог перевязать ее, а потом она раскрылась шире, потому что я продолжил нырять.

— Почему не прекратил, когда порезался?

— Мы заключили пари, — пожал Хадсон плечами.

— Но ты хотя бы выиграл? — потрясла я головой.

— Разумеется, — произнес мой парень с чарующей улыбкой.

К этому моменту он разделся полностью, и я не переставала любоваться его изумительным телом.

Поймав мой взгляд, Хадсон прищурился.

— И что творится сейчас в этой прелестной головке?

Не в силах оторвать глаз, я заговорила с его телом.

— Целые месяцы я шла в постель одна, тогда как могла проводить ночи, прикасаясь к этому. Как насчет того, чтобы постоять здесь некоторое время? Я могла бы тебя хорошенько рассмотреть. Часика два-три? Не меньше…

Хадсон усмехнулся, сбросил штаны, нырнул в постель и навис надо мной. Подняв палец к его губам, я нежно провела по ним. Поймав мою руку, Хадсон поднес ее к губам для нежного поцелуя.

— Почему ты так долго отвергала меня? И не оскорбляй меня, говоря, что это из-за того, что я твой инвестор. Мы оба прекрасно знаем, что это совсем не так.

— Ты только один раз пригласил меня на свидание.

Хадсон скроил физиономию, говорящую «я полное дерьмо».

— Пустословие. Прекрасно знаешь, что я заинтересовался тобой с первого дня. Я оставил мяч на твоем поле, но достаточно часто давал знать, что заинтересован тобой.

— Знаю, — вздохнула я. — Думаю… просто очень боялась.

— Чего же?

Я покачала головой:

— Мои последние отношения и их последствия было по-настоящему трудно пережить. Отчаянно боялась новой раны… от тебя.

— От меня?

— Конечно. Ты столько раз заставлял меня переживать. И даже сейчас… Со стороны моя жизнь казалась волшебной: брак моих родителей, собственная помолвка. Я отношусь к тому типу женщин, которые верят в счастливое будущее, в сказку. Иногда это ослепляло меня, не давало увидеть вещи в их истинном свете. Считала себя идеалисткой, а после того как мой бывший сжег меня дотла, оказалось, что просто дурочка. К тому же ты — Прекрасный принц: красивое лицо, такое же красивое тело, воспитание, зрелость, когда она требуется, независимость…

Я пожала плечами:

— Ты слишком хорош, чтобы быть правдой. И я боюсь погрузиться в очередную сказочную историю. Знаешь, как мы с Фишером привыкли тебя называть?

— Ну-ка, скажи, — нахмурил лоб Хантер.

— Прекрасный принц.

Он на секунду отвел взгляд, а потом посмотрел мне прямо в глаза.

— Я вовсе не Принц, милая моя. Но ты мне действительно очень нравишься.

— Почему?

— Почему ты мне нравишься?

Я кивнула.