Цемах Атлас (ешива). Том второй

— Видите ли, о том, что вы верите в Бога, я знал, — произнес Цемах, задыхаясь от ненависти. — Я знал, что такой нечестивый злодей, как вы, нуждается во Владыке мира в качестве соучастника. Такой любитель наслаждений, как вы, нуждается еще и в обещании места на том свете. Если бы вы не были комедиантом и не лгали себе самому, вы бы постыдились верить в Бога милостивого и милосердного и быть при этом злодеем. Как у человека есть два глаза, у вас есть в жизни две страсти: наслаждения и месть. Вы уже старый человек, но даже после смерти, когда от вас ни следа, ни памяти не останется, будут все еще жить своей собственной жизнью две ваши неутоленные жажды: наслаждений и мести. Вы верите в Бога Израилева и били Герцку смертным боем за то, что он не надевал арбеканфес. Вы всех виленских сирот обеспечили арбеканфесами. Но все это не стоит ни гроша. Даже если вы под своим талесом изойдете слезами, даже если будете бить себя в грудь, каясь в грехах, пока у вас не случится сердечный приступ, даже если будете скитаться по всем богадельням и жить на подаяние все оставшиеся годы, — все это не имеет никакого значения. Выполнять заповеди не трудно, изучать Тору день и ночь не трудно, верить во Владыку мира так, как верите вы, не трудно, это даже легко, это удовольствие. Трудно отказаться от собственного характера, трудно не уступать себе самому в животных желаниях. Идите и скажите это от моего имени раввину со смолокурни. Я же знаю, что вы собираетесь и туда, чтобы отомстить этому пареньку Хайклу, который ни в чем не виноват. Это я заставил его помочь мне привезти вашего Герцку в Валкеники. Но вы горите жаждой мести и хотите прогнать его от ребе, точно так же, как хотите прогнать меня из этого местечка. Так что, когда вы будете у дачника со смолокурни, скажите ему, чего стоит, по моему мнению, ваша вера во Владыку мира и то, что вы накладываете филактерии. А когда вы это ему скажете, уверяю вас, что он, этот гений и праведник, поддержит вас, а не меня.

— С ребе Хайкла вы уже тоже поругались? Вы уверены, что он меня поддержит? Тогда ладно, я ему передам то, что вы сказали, — как крапива в канаве, расцвела улыбка в морщинах заросшего колючей щетиной лица.

— А когда вы в субботу утром не дадите читать Тору, расскажите и обывателям, что я думаю о вашей вере во Владыку мира. А теперь идите отсюда, до субботы я не желаю больше видеть вашей физиономии.

— Иду, иду, — весело ответил Вова, делая шаг своими кривоватыми ногами. — И помните мою клятву, я не отступлюсь, пока не прогоню вас из ешивы и из местечка.

Сразу же после того, как Цемах остался один, он положил голову на стендер и тяжело вздохнул. Он болен и измучен. Вот бы сейчас дать отдых своему усталому телу в квартире тети Цертеле, и чтобы она укрыла его своим платком, как делала это, когда он возвращался уставший от скитаний на чужбине. Здесь он еще более одинок, чем Вова Барбитолер в валкеникском странноприимном доме. Пусть это уже закончится, пусть отец Герцки сделает его жизнь здесь настолько невыносимой, что придется отсюда бежать.

На синагогальном дворе стоял Вова Барбитолер и с открытыми глазами видел сны о том, как его Герцка сидит в синагоге и изучает Тору. Солнце обжигало лицо старика, с его лба тек пот, ноги ломило от долгой ходьбы. Однако певучие голоса изучающих Тору, доносившиеся из ешивы, приковывали его к месту. Едва отрывая ноги от земли, словно это был застывающий цементный раствор, он неуверенной походкой направился в странноприимный дом.

На протяжении большого отрезка пути за ним шел зять Гедалии Зондака в шикарной соломенной шляпе на голове и в сандалиях с ремешками. Он шел медленно, как будто погруженный в раздумья. Только когда оборванный еврей оказался между двумя рядами деревьев, Йосеф-варшавянин нагнал его.

— Ну, вы сказали ему о его первой невесте и о его жене? Он испугался скандала, который вы ему устроите в субботу во время чтения Торы?

— Я ему все сказал, но он не испугался, — проворчал Вова.

— Еще как испугался! Он только делает вид, что не боится, — уверенно и победоносно заявил Йосеф злым голосом.

Вова уставился на него тяжелым мутным взглядом:

— А почему вы его ненавидите? Вы ведь в его ешиве нашли себе удачное сватовство.