Цемах Атлас (ешива). Том второй

— Валкеникские евреи хотят, чтобы сын Торы оказался грешником, потому что не прощают ему, что он илуй, праведник, неотрывно занимающийся Торой. Даже то, что он ходит оборванный и отрешенный, не желающий наслаждаться радостями этого мира, вызывает у них зависть. Их ужасно раздражает, что ему не важно, что они считают его дикарем. Больше всего они не могут простить ему, что у него есть доля в Грядущем мире, такая большая доля в Грядущем мире! Валкеникские евреи обеспечили липнишкинца маленьким кусочком хлеба и жесткой лежанкой, они, как лавочники, рассчитали, что эта сделка выгодна им. Они же становятся соучастниками его изучения Торы и получат кусок мяса шорабора, кусок левиафана и золотой стул в раю. Однако теперь у них семь дней пира[79]. Илуй совершил тяжкое преступление и оказался еще грешнее, чем они; он выставлен на поругание и посмеяние, поскольку эта мужняя женщина еще и безумна. Им есть за что его ненавидеть: ведь вместо того, чтобы обеспечить их Грядущим миром за подаренный ему кусочек хлеба, он их обманул. И они вообще больше не должны содержать изучающих Тору, не должны больше тратиться. Вот это и есть самое главное, к этому они и стремились! — Цемах лупил кулаком по стендеру до тех пор, пока не почувствовал головокружение и не опустился на скамью. Но его губы все еще бормотали, как в бреду: — Невозможно поверить, невозможно поверить!

Хотя реб Гирша не раз в полный голос говорил, что библиотеку надо сжечь, он не имел в виду в действительности делать это. А директор ешивы и правда собирается это сделать! Оказывается, он не представляет себе, что из этого может получиться. Он говорит как в бреду и что-то очень странное, как будто нарочно лишенное логики. Однако озлобление на этих бесов из библиотеки, доведших его до того, что он жестоко избил единственного сына, превзошло страх реб Гирши Гордона из-за того, к чему это может привести.

— И как вы собираетесь осуществить ваш план? — спросил он. — Ведь эти книги лежат запертые в библиотеке. Придете ночью, взломаете замок, сложите книги в мешок и утащите их на свою квартиру, чтобы сжечь?

— Еще не думал, — ответил директор ешивы.

— И ничего не придумаете. Единственный путь — поручить проделать это каменщику Исроэлу-Лейзеру, — сказал реб Гирша, следя через стекла своих очков за выражением лица директора ешивы.

На мгновение Цемах задумался; ему не нравился в качестве компаньона посредник в скупке краденого, который к тому же причастен и к краже живых душ; ведь каменщик Исроэл-Лейзер помог той женщине из Аргентины и ее братьям из Вильны увезти Герцку Барбитолера. С другой стороны, иного выхода не было. Тут нужен специалист, умеющий взламывать замки и работать в темноте.

— Согласен, — процедил директор ешивы сквозь зубы после долгого раздумья. — Поведение каменщика действительно некрасиво, но он заступился за липнишкинца и тем самым показал, что он как человек лучше валкеникских обывателей.

— Если Исроэл-Лейзер согласится, то потребует, чтобы ему хорошо заплатили, а также обещания, что никто не узнает, что он это сделал. Я ему заплачу, но вы, со своей стороны, должны пообещать, что не будете упоминать имен, что бы ни случилось, — медленно, словно считая слова, сказал реб Гирша.

— Я беру ответственность на себя, — ответил Цемах так же медленно.

— Чтобы люди догадались, что вы это сделали, вам придется уехать из Валкеников, — продолжил реб Гирша и на минуту замолк, потрясенный: директор ешивы взглянул на него с запылавшим лицом, будто как раз обрадовался предупреждению, что ему придется покинуть Валкеники. — Если вы не беспокоитесь о себе, то должны все-таки помнить, что это сильно повредит вашей ешиве. Я говорю это, чтобы вы потом не имели ко мне претензий.

— Хуже быть не может! — Цемах снова рванулся с места.

На ешиботника, илуя и праведника, возвели напраслину. Другие сыны Торы не приходят на урок Талмуда. Они читают светские книжки или просто бездельничают, а обыватели во весь голос говорят, что не надо больше поддерживать ешиву. Должна произойти перемена. Кто за Бога — ко мне![80] Кто из учеников настоящий сын Торы, тот будет продолжать сидеть и учить Тору; кто из обывателей по-настоящему боится Бога, будет и дальше поддерживать ешиву, а остальные могут отпасть. Однако если реб Гирша боится, то лучше отказаться от всего этого плана.

Зять старого раввина отвечал с сердечной болью, что реб Цемах чужак в Валкениках, а вот его волнует, придется ли уехать из местечка. Он, Гирша Гордон, прожил здесь жизнь, у него здесь семья. Он не хочет идти против всего местечка. Сегодня утром во время молитвы он увидал, что нельзя полагаться даже на богобоязненных обывателей. Но если все-таки узнают, что он вынес решение сжечь нечистые книги, то пусть узнают! Он больше не верит в то, что его сын вырастет честным евреем; Бейнуш вырастет еще одним Мееркой Подвалом из Паношишока.

— Я должен сейчас сидеть траур по своему единственному сыну, который еще жив, как я сидел когда-то семидневный траур по его покойной матери.