Цемент

А в утробе парохода грохотало железо глухим потрясающим громом.

2. Беззубые волки

Серые люди сбивались потной, вонючей толпой. Это были восставшие мертвецы, — тиф, цветущий плесенью. И нельзя было различить, где офицер, где солдат.

Жидкий говорил с англичанином а позументе и сам был похож на англичанина.

Чибис стоял в желтой коже и говорил бесстрастно и отчетливо:

— Офицеры — вперед и ближе! Остальные — назад!

Толпа очистила место на палубе. И место это показалось лобным.

Торопливо пробрались сквозь толпу бравые оборванцы с голодной водянкой и грязью в лицах.

Поля озорно усмехнулась.

— Смотри, Глеб; это — удавленники. Они целовали ручки у дам. Протухли, как жужелицы…

Голос Чибиса был ровный и тусклый:

— Вы — наши враги. Вы нас ненавидите. Вы тысячами истребляли нас — рабочих и крестьян. Вы ехали и надеялись, что найдете здесь не смерть, а жизнь. Зачем вы приехали в Советскую Россию?

С серебряной щетиной на челюстях вышел старик.

— Мы не боимся ответа… о нет!.. Мы — только мучительно уставшие люди… Разбитый враг — не враг. Разве мы пережили меньше, чем вы? Кроме родины, у нас ничего нет, и нет вне родины. Мы — прокляты, и в проклятии — наше искупление. Пусть требует от нас родина мук, смерти… Мы — готовы, мы — покорны. Вы не лишите нас этой радости…

И когда говорил, не смотрел на Чибиса, а торжественно поднимал голову к солнцу.

Чибис молча и пристально смотрел на него сквозь ресницы. Все молчали, и в этом молчании было нестерпимое ожидание. Закричал и забился маленький офицерик-юноша:

— Я был обманут… Я был слеп… Я — убийца, да… Дайте мне оправдать жизнь… Пусть умереть, по — оправдать…

Чибис небрежно отмахнулся от его выкриков.

— Прекрасно. Но чем вы докажете, что говорите правду?

Офицерик подбежал к Чибису и разорвал ворот рубахи.

— Застрелите меня сейчас… Застрелите!..

Чибис опять холодно отмахнулся.

— Идите на место! Вы можете уехать назад, не сходя на берег.

Офицер выбросил вверх руки. Рукава рубашки сползли к плечам.

— Вы не можете меня убить… не можете… Я хочу жить… жить!..

Его подхватили под руки и увели в сторону. И там он кричал надрывно одно и то же:

— Жить!.. Жить!..

Поля морщилась и усмехалась, и глаза ее были большие и круглые от радости.

— Какие слабые нервы у этих жужелиц!.. На кой черт они сдались  нам, Глеб? Скажи им,  Сережа… Они  меня не поймут…

Сергей возмущенно говорил в затылок Чибису:

— Имейте мужество, Чибис, говорить слова, достойные нас… Возьмите более трудную роль — говорить с врагами как с людьми…

Чибис рассеянно обернулся и сказал сквозь зубы:

— Я сейчас вас отправлю на берег, товарищ Ивагин. В чем дело?

Толпа жадно смотрела на Чибиса и зябко сутулилась в молчании. Облезлые солдаты карабкались на рупоры вентиляторов, обнимали мачту, глядели обалдело на людей, которых не разгадать…

Глеб смотрел на смердящую людскую груду, на потные ослизлые лица — не жалко было никого, только любопытно и смешно.

…Волки… Вот они, эти волки. Рыскали они с кровью в глазах по просторам республики. Три огненных года полны великих страданий. В борьбе он научился ненавидеть этих людей, потому что смерть была над ним в бурях и непогодах, и ночи войны багровели пожарами, а дни отравлялись кровью и дымом. А теперь — вот они, эти волки… Глаза их потухли, а челюсти стали беззубы…

Он слушал Чибиса и улыбался: хорошо!.. Только мало — надо больнее, больнее.

Из кучи офицеров вышел скуластый человек. Голова его дергалась и лицо искажалось тиком.

— Вы здесь — насчет издевательства… Вы думаете — вы поразили и… эк… (дернул головой) превзошли?.. Вы — мла-денцы… эк… А мы давно уже отравлены… и уже не чувствуем… Вы не знаете ужаса человеческого распада… эк… Я кончил…

И вяло отвернулся…

Чибис усмехнулся, вглядываясь в офицера. Смелость и вызывающий тон оживили лицо его любопытством.

— Вы правы. Но вы напрасно храбритесь. Вы в достаточной степени знаете, какую боль мы умели наносить вам. Не правда ли? Нас нельзя упрекнуть в несправедливости и легкомыслии.

Разболтанный человек отошел не оглядываясь.

Офицеры молчали, и лица их были серы, как у мертвецов.

Чибис взглянул на солнце, неожиданно улыбнулся и поднял руку.

— От имени трудящихся… призываем отдать ваши силы Республике Советов…

Дальше ничего не было слышно. Началась свалка. К Чибису рванулись люди с сумасшедшими лицами. Кричал Чибис, кричала Мехова, кричал Сергей… И Глеб кричал, а что кричал — ни слова не помнил. Солдат с голым плечом лежал брюхом на палубе и плакал навзрыд. Кто-то сипло ругался, задыхаясь от радости.

У Сергея дрожали руки и ноги. Чтобы успокоиться, он отошел в сторону.

Мачты стеблями качались в небесах. Антенна от мачты к мачте играла гуслями. И кружились лебедки весенними каруселями. Море и воздух волновались огненной зыбью. Верил Сергей, что жизнь — бессмертна и птицы в вихрях полета расцветят воздух взрывами крыльев…