Цементная блондинка

— Дерьмо, — бросил Шиэн после того, как дверь закрылась. — Пошел немного полизать задницу.

Все рассмеялись.

— Эй, вы, двое, — обратился Босх к Шиэну и Опельту. — Мора рассказал мне, что встретил вас возле ларька с бурритос.

— Черт! — воскликнул Опельт.

— Из-за вас он купил кошерный буррито, — сказал Босх и рассмеялся. — Видели бы вы рожу Моры, когда он его ел! Он до сих пор не может понять, почему вы ехали от Паркер-центра, чтобы поесть этой гадости. Половину буррито он просто выкинул. Так что если он снова увидит вас там, то вполне может смекнуть, что к чему: Будьте внимательны.

— Будем, — сказал Шиэн. — Это Опельт придумал насчет этой кошерной дряни. Он...

— А что? Что я должен был сказать? Парень, которого мы пасем, вдруг подходит к машине и спрашивает: «А что это вы тут делаете, ребята?» Я и брякнул первое, что пришло в...

Тут открылась дверь и появился Недотрога. Он подошел к своему стулу, но садиться не стал. Наоборот, опершись руками о стол, резко наклонился вперед, словно только что получил наказ от самого Господа Бога.

— Я проинформировал шефа. Он весьма доволен всем, что вам удалось сделать в течение последних суток. Он боится, как бы мы не упустили Мору, тем более что психоаналитик говорит, будто тот приближается к роковой черте. Однако порядок наблюдения шеф менять не собирается. Если мы подключим еще одну команду, возрастет риск того, что Мора обнаружит слежку. Думаю, он прав. Это прекрасная идея — сохранить статус-кво. Мы...

Эдгар попытался сдержать смех, но не удержался и издал звук, похожий больше на приглушенное хрюканье.

— Что смешного, детектив Эдгар?

— Ничего. Мне кажется, я простудился. Продолжайте, пожалуйста.

— На этом — все. Действуйте по плану. Информацию, полученную Босхом, я доведу до сведения других членов групп наружного наблюдения. В полночь на смену заступят Ректор и Хайкс, а с восьми утра — президенты.

Президентами называли двух напарников из отдела грабежей и убийств, фамилии которых были Джонсон и Никсон. Им, правда, прозвище не нравилось, особенно Никсону.

— Шиэн и Опельт, вы свободны до четырех часов завтрашнего дня. Ваше дежурство — ночью в субботу, так что постарайтесь быть в форме. Босх и Эдгар работают пока по собственному плану. Держите свои пейджеры включенными, а рации — наготове. Возможна ситуация, когда все должны будут собраться за считанные минуты.

Ролленбергер сел и пододвинулся к столу. Как показалось Босху, он сделал это, чтобы скрыть эрекцию, которая происходила у него всякий раз, когда он отдавал приказы. Все, за исключением лейтенанта, вышли из комнаты и направились к лифту.

— Кто сегодня будет пить? — осведомился Шиэн.

— Лучше спроси, кто не будет, — ответил ему Опельт.

* * *

Босх оказался дома в семь часов — после того, как выпил кружку пива в «Севен код» и понял, что после вчерашнего алкоголь его не берет. Набрав номер Сильвии, он сообщил ей, что вердикт еще не вынесен, сказал, что примет душ, переоденется и к восьми будет у нее.

Когда она открыла дверь, волосы Босха были еще влажными. Она бросилась к нему на шею, и они долго стояли в обнимку, целуясь прямо в дверном проеме. Только когда Сильвия отступила, Босх заметил, что на ней черное платье с глубоким вырезом и короткое, на десять сантиметров выше колен.

— Что в суде? Как прошли заключительные выступления?

— Нормально. Что это ты так вырядилась?

— Потому что приглашаю тебя на ужин. Столик уже заказан.

Прильнув к Босху, она поцеловала его в губы.

— Гарри, прошлая ночь была самой лучшей из всех. У меня так никогда ни с кем не было. И не только из-за секса. В этом отношении у нас и лучше бывало.

— Нет предела совершенству. Может, немного потренируемся перед ужином?

Улыбнувшись, она ответила, что у них уже не остается времени.

Проехав через Вэллей до Малибу-Кэньон, они остановились у охотничьего домика «Сэддл пик». Это был старый ресторанчик, меню которого привело бы в ужас любого вегетарианца. Здесь было только мясо — от оленины до буйвола. Они взяли по бифштексу, а Сильвия заказала еще бутылку мерло. Босх медленно потягивал вино, думая о том, что и вечер и еда прекрасны. Они почти не говорили — ни о процессе, ни о чем-либо еще, а больше смотрели друг на друга.

Когда они вернулись домой, Сильвия выключила кондиционер и развела огонь в камине в гостиной. Босх ей не помогал — ему никогда не удавалось развести огонь, он сразу гас. На полу перед камином Сильвия расстелила простыню, и они занялись на ней любовью. Тела их были расслаблены и ритмично двигались в такт друг другу.

Потом Босх смотрел, как огонь отбрасывает блики на ее взмокшую грудь. Он поцеловал ее грудь и приложил руку, чтобы почувствовать, как бьется ее сердце. Он отчетливо слышал удары, которые не совпадали с биеньем его собственного сердца. Закрыв глаза, он задумался, что надо делать, чтобы никогда не потерять эту женщину.

Когда он проснулся, в комнате царил мрак. Огня уже не было, в камине тлели лишь головешки, и Босх почувствовал, что замерз. В темноте настойчиво звучал зуммер.