Цемесская бухта

— Только один из предполагаемых вариантов, — отвечал Петр Петрович. — Одна из догадок. Точными, как я уже сказал, бывают только факты. Кстати, — спросил он поспешно, видя, как я комкаю ту самую иностранную газету, в которую было прежде завернуто наше доказательство № 3,— что это вы делаете?!

— А зачем она нам? — отвечал я. — Это же просто старая газета.

— В данном случае, — сказал Петр Петрович, разглаживая газету, — просто старой газеты быть не может. Позвольте, позвольте. Газета на французском языке. К сожалению, я читаю только по-английски. Но газету мы приобщим к делу. — И Петр Петрович заполнил еще одну карточку: «Газета — № 6». — И поищем, — добавил он, — кого-нибудь, кто хорошо владеет французским языком.

Затем он смешал все карточки, выбрал две с вопросительными знаками и приписал на них несколько слов. Получилось вот что:

И пояснил:

— Если кто и может нам что-нибудь еще сказать по этому делу, то это матрос Иван Лепешкин, если он жив. И кто-нибудь из оставшихся в живых моряков эскадры. Из тех, что сначала попали на чужбину, а потом все-таки вернулись на родину. Есть и такие. И вот тут-то нам с вами поможет мой старинный друг водолаз Харитон Осадчий, которого я и ожидаю к обеду.

Оказалось, что Харитон Осадчий приехал в Новороссийск из Одессы еще вчера, а сегодня с раннего утра пошел вместе с внуком Мишей по городу — показать ему места боевой славы.

Сказав мне все это, Петр Петрович удалился на кухню — жарить особенным кавказским образом мясо, а меня попросил открыть Федькину клетку и располагаться как дома в кресле-качалке.

Глава пятнадцатая. ХАРИТОН И МИША

Ожидая водолаза, я раскачивался в кресле и думал: «Вот сейчас я увижу и познакомлюсь с человеком, который много раз бывал под водой. Может быть, доставал с затонувших кораблей сокровища? Или встречался с чудовищами глубин?»

Приходилось мне когда-то читать про водолазов, которые в Балаклавской бухте хотели поднять сундуки с золотом с английского корабля «Черный Принц». Они опускались на такую глубину, что когда выбирались снова на поверхность, кровь шла у них из ушей и многие даже умирали. Но золота так и не нашли.

А еще более ужасную историю встречал я в каком-то старинном журнале. История была про то, как решили снять один кинофильм — о затонувшем корабле. На дне моря установили киноаппарат в водонепроницаемом ящике, устроили декорации, как будто это затонувший галеон, полный серебра. Все к съемке приготовили и спустили водолаза. Киноаппарат начал снимать, он сам снимал, без кинооператора. Наверху смотрят — большие пузыри воздуха поднимаются из-под воды. Что случилось? Потянули сигнальную веревку, а она не подается, словно зацепилась за что-то. Вдруг и шланг воздушный и веревка так дернулись, точно кто водолаза поволок. Начали шланг и веревку отпускать, чтобы не порвались. А шланг все сильнее тянется. Уж больше и тянуть некуда. Конец шлангу. Еще минута — и оборвались и шланги и веревка. А это значит — гибель водолазу… Спустили под воду второго. Он ничего внизу не нашел. Только песок на дне разворочен. И киноаппарат лежит на боку. Поднялся этот, второй водолаз на поверхность и киноаппарат с собой прихватил. Киноаппарат-то ведь все, что там было, снимал, наверное?

Проявили пленку поскорее и стали смотреть, что заснято. Видят: стоит галеон, к нему спускается водолаз. Спустился, рукой зрителям помахал и начал, как в сценарии было задумано, работать, серебро из галеона выгружать. Вдруг сзади водолаза словно тень промелькнула. Люди, которые пленку смотрели, ахнули и замерли: за спиной водолаза плыл громадный осьминог. А водолаз стоит и, конечно, ничего не замечает. Осьминог водолаза как схватит! И потащил в сторону. Потом облако песка закрыло все и ничего не стало видно — опрокинулся киноаппарат.

Да мало ли чего с водолазами случается…

А тут пришел и Харитон Осадчий с Мишей, Федька поднял крик, и из кухни вернулся Петр Петрович. Мы, взрослые, занялись своими разговорами, а Миша принялся кормить Федьку бананом, который он принес из города. Федька ел банан осторожно, держа лапой и сдирая кожуру клювом.

— Так, значит, это ваш дедушка был на «Калиакрии»? — спросил Осадчий-старший. — Так, так.

При виде водолаза я сразу забыл про ужасные подводные истории. С Осадчим они как-то не вязались. Не зная, кем Осадчий работал когда-то, никто, глядя на него, не назвал бы профессию водолаза.

Был Осадчий толст, как Гаргантюа, и, наверное, большой любитель покушать. Дышал он шумно, как кит, и отирал пот разноцветным, как сигнальный флаг, платком. Долго он пыхтел и отдувался, ругая жару, прежде чем начал рассказывать про «Калиакрию».