Цемра (СИ)

— У-у, блядь, бесишь! — кулак Фофана, наконец, достал Жеку, но на этом ссоры между бандитами прекратились.

Довольно быстро жуткая троица обыскала все вещи Артура. Связав парню руки за спиной, бандиты потащили его на юго-восток, в направлении мертвого носферату.

Артур медленно приходил в себя от шока. То ли от боли, то ли от холода — ему оставили только штаны и джемпер — его тело сотрясалось крупной дрожью. С удивлением он смотрел, как бандиты размашисто шагают, безрассудно светя в ночь своими дурацкими фонарями, шаркая, гогоча и шумя. А Черви… они расползались перед ними, стараясь не попадать в круг света. Некоторые твари, кажется, даже не осмеливались вылезти из земли.

Как ни странно, ему стало даже как-то обидно за Червей. Да, они были чудовищами, они убили многих поселенцев, они не дают людям высунуть носа из убежищ. Но они были в некотором роде нормальной, законной частью Ночного мира. В отличие от этой гнусной троицы, нарушающей все возможные правила.

Он никогда не видел ночь такой: неровный купол, созданный желтовато-белым светом керосинок, выхватывал из темноты и раскрашивал ветви, деревья, камни — чтобы снова вернуть их мраку позади. Еще более непроницаемому, чем если бы света вовсе не было.

Для него ночь всегда была другой: или зеленым маревом, когда он опускал на лицо очки, или черным небытием, когда он давал глазам отдохнуть. И умом он понимал, что это их ночь правильнее, исконнее, древнее. Но он отдал бы многое, лишь бы видеть ночь по-старому. Только вот его приборы остались лежать в карьере разбитым хламом — рядом с такой же сломанной и никому не нужной девушкой.

Артур заскрипел зубами, но тут же застонал от боли в поврежденных деснах.

— Че, жубки болят? — участливо осведомился Жека-хорек. — Шлушай, а ты так и не рашшказал, чего бабу нашу уволок? Живые не нравятся, а?

— Она была девушкой моего друга, — неохотно ответил Артур и сплюнул сгусток крови под ноги.

— А, так это кента твоего телка была? — радостно обернулся Фофан, щеголявший в реквизированной у Артура теплой куртке.

— Ой, неудобно вышло, но она была неверна твоему кенту. Иногда по дешять раз в день неверна была, — деланно огорчился Жека.

Ублюдки хором заржали.

— А че порезал ее? — отсмеявшись, спросил Жека.

Артур, слишком занятый анализом повреждений в сломанных ребрах, не торопился отвечать.

— Слышь, тебе вопрос задали! — оплеуха Фофана не заставила себя ждать.

— От Червей вонью загораживался, — прошипел Артур.

— О, а пацан-то прошаренный! — восхитился Жека. — Хороший летун будет. Копченый обрадуется. Из-за Аньки-то Чувырло вечно капризничал. Бабские эти манеры… как там… Иштеричка! — вспомнил он.

— А, да у поселенцев сейчас и пацаны такие, одна пидоросня. Толи раньше бывало… — Фофан пустился в воспоминания, но Артур не слушал его.

«Из-за Аньки, он сказал. Значит, и вправду она».

В свое время они вошли в давешний лог, и бандиты потащили Артура на спину носферату. Он точно не запомнил, как оказался перед постаментом… алтарем? Что эти ублюдки собираются делать?

Удар в живот выбил из него дух. Бандиты налетели на парня и в одно мгновение раздели до гола, да растянули на постаменте.

— Слышь, Жека, чёй-то Чувырло его не берет? — ехидно спросил Фофан, тыкая в шею парню подхваченным с пола щупальцем.

— Та шпит, прошто не чует еще, — забеспокоился Жека.

— А может, он просто не летун? — осклабился главарь.

— Да летун он, летун, прошто надо проколы шделать, чтобы почуяло, — захныкал от ужаса коротышка.

В руках у него оказался узкий короткий ножик. Два других бандита дружно навалились на Артура так, что кости затрещали.

— Не бойся, шейчас комарик укусит, — заботливо предупредил Жека.

И потом мать-темнота, наконец, помогла бедному путнику — разум его утонул во мраке.

В себя Артур пришел не скоро. Щупальца чудовища множеством витков охватывали его конечности, сильно прижимая парня к постаменту. Внутри него, вызывая невыносимый зуд, из вонзившихся в плоть твердых наконечников прорастали белые волокна.

— Да, я же говорил! — раздался голос Жеки. — Чувырло приняло его.

— Ты че, самый умный? Ты думаешь, что умнее меня?! — завелся с пол-оборота Фофан.

— Нет, нет! — трусливый Жека опасливо отбежал на другую сторону постамента. — Это я прошто радуюсь, что не проотвечался!

— А, — засмеялся Фофан. — Значит, знаешь, чья власть, сука.

— Жнаю, жнаю. Ну вот, он теперь взлетит шкоро, а мы пойдем к людям, на других пошмотрим, да себя покажем, — товарищи охотно поддержали его смехом.

— Жаль только, что у нас пилот, а не пилотка, — пробулькал безымянный детина. Оказывается, немым он не был.

— А хули нам, кабанам: что все движущееся ебать, что двигать все и ебать! — махнул рукой Фофан.

— А может он и пилотка. Зырьте, какой стручок маленький! Может, это не хуй, а… как его… кли… клиптор… клистир, — показал пальцем детина и закрутил лопоухой башкой, мол, заценили, какая шутка?