Цена

– Да, – как будто услышала мои мысли Жанна и продолжила: – Началось все в Павлодаре. Я была красивой девочкой, хоть и неухоженной, плохо одетой. Мне оказывали знаки внимания и парни чуть старше меня, и взрослые мужики, а тогда, в тот день, когда я тащилась из надоевшей школы в унылую квартирку моих родителей, рядом со мной притормозила классная тачка, молодой парень на переднем сиденье открыл окно и предложил прокатиться. Я взяла и села. Просто, от нечего делать. Мне уже было наплевать на все. Надоело! Самое интересное началось потом. Эти веселые молодые ребята были водитель и охранник одного крутого дядьки, уже очень немолодого, который ничего не мог поделать со своей любовью к молоденьким девственницам. И хорошо платил им, если они соглашались ответить ему взаимностью. Там не было насилия, не было никаких извращений, кроме одного: как только девице исполнялось семнадцать, она автоматом шла в отставку. Если не была дурочкой, за два-три года успевала поднакопить деньжат, понимаешь? – Жанна внимательно посмотрела на меня.

Я сидела – не дыша. Я смотрела на Жанну и представить себе не могла, что все это происходило с ней, что все это она рассказывает о себе.

– Так вот, оттуда у меня и образовались деньги на переезд в Алматы. А на учебу я начала «зарабатывать» здесь. Я не сплю за копейки со всякими гопниками, у меня как-то изначально задался высокий уровень, и как-то я удивительно удачлива на клиентов.

Жанна поймала мой взгляд на синяк на ее руке и поправилась:

– Ну, была удачлива, до последнего времени. А полгода назад познакомилась в клубе с одним, даже не с ним, со мной познакомился его охранник. Вывел на парковку, усадил в машину, а там этот… Ну, понимаешь, он садист… Он хорошо платит, очень, но ужасный, ужасный человек, у него столько тараканов в голове, и все это в сексе проявляется. Жутким образом. Я после первого раза не хотела больше с ним встречаться, но он пасет меня, находит и снова тащит к себе. Я не могу от него отвязаться. Он убьет меня, точно. Я для него очень подходящий объект, идеальная жертва. Я ведь и про себя многое поняла, когда с болью и унижением столкнулась. А вчера я решила: все, надо валить отсюда, – и решила за Анри замуж выйти. Анри, правда, пока ничего не знает, – хихикнула Жанна. – Но думаю, что женить его на себе у меня получится легко. Проблема в моих приступах. Не думаю, что он обрадуется, узнав о моей странной «болезни». Эти европейцы – страшные зануды во всем, что касается наследственности, Анри ведь мечтает о продолжении рода. Мне надо разобраться с этими приступами, мне надо выйти замуж за Анри и уехать во Францию. Все, иначе я убью себя или этого придурка-садиста.

Жанна помолчала, а потом шумно выдохнула и спросила:

– Аида, можно, я тебя обниму, а? Странно, мне так легко стало, петь хочется.

Мы обнялись. Помолчали. Потом я сказала, что помогу с психологом. Попрошу маму помочь найти толкового. Жаннка кивнула и проводила меня на такси.

Она не ходила на занятия, я не видела ее больше десяти дней, а потом мама дала мне телефон врача-психотерапевта, я созвонилась с Жанной, и мы договорились о встрече. Встретились вечером в кофейне, Жанна была удивительно спокойна, и болтали мы с ней так, словно и не было того тяжелого и грустного откровенного разговора о прошлом. Я отдала ей контакты врача, она поблагодарила и сказала, что обязательно пойдет к нему, но прежде сходит к одному необычному человеку. Она назвала ваши имя и фамилию – я вспомнила потом – и сказала, что раз ее приступы не поддаются объяснению, то и причины их надо искать особыми способами. Я думаю, Жаннка просто не хотела идти к психиатру, она ведь собиралась замуж за Анри, очень выгодная партия, зачем ей такой шлейф…

И она пошла к вам. Изменения, которые произошли с ней после вашей встречи, были поразительными. Она превратилась в снежную королеву, в ледяную статую по отношению ко всем, кто был в ее жизни до встречи с вами. Она отменила все, что было в прошлом, и меня в том числе. Она быстро вышла замуж за Анри, очень быстро оформила все документы и уехала во Францию. Меня эта резкая перемена в наших отношениях очень смутила, расстроила, обидела, задела, что ли, мне было очень плохо, я, правда, считала ее своей подругой, очень беспокоилась о ней и искренно хотела помочь. Поэтому я вызвалась писать материал о вас, смутно отреагировав на фамилию, а чуть позже вспомнила эту историю своей бывшей подруги и захотела узнать ее до конца. Расскажете? – Аида вопросительно посмотрела на меня.