Цена бессмертия

Мы с Тоби встали; я неловко поклонился. Ни один мускул не дрогнул на лице человека, восседающего перед нами. Если бы не дыхание, чуть колеблющее складки одежды, его можно было бы принять за каменное изваяние.

Я скосил глаза на Тоби. Он переступал с ноги на ногу и крутил головой с таким видом, словно ему давил горло несуществующий воротничок.

Приветственная речь начисто вылетела у меня из головы. К тому же я понятия не имел, на каком языке говорить. Молчание явно затягивалось, и меня начала разбирать злость. Что означает все это представление? Может быть, над нами опять хотят позабавиться?

Наконец вождь соизволил нарушить молчание.

— Гм… — сказал он.

Это “гм” могло быть произнесено на любом из тысячи пятисот языков Земли, и я снова очутился в затруднительном положении: на каком же языке отвечать?

— Гм, — повторил вождь. — Вы собираетесь молчать до вечера?

Он говорил на довольно правильном французском языке.

Я торопливо ответил пофранцузски.

Это оказалось нелегко — с ходу переводить приветствие на французский язык. К тому же я забыл начало и переиначил титул вождя.

Он прервал меня, махнув рукой:

— Переходите к делу!

Я принялся пространно объяснять цели нашей экспедиции, задачи бурения, сам способ бурения скважины. Подчеркнул, что “дырка” не причинит никакого вреда острову и его обитателям. Я старался говорить как можно более популярно: упрощал терминологию, по возможности заменял технические выражения словами, которые должны были быть ему понятны.

Он слушал довольно внимательно, потом спросил:

— Зачем нужна эта скважина?

Он употребил именно слово “скважина”, а не “дырка в острове” — выражение, которым пользовался я в своих объяснениях.

Вопрос поставил меня в тупик. Объяснять ему строение кораллового атолла? Рассказывать о кимберлитах, которые мы предполагали обнаружить на глубине под коралловой постройкой?… Я уклончиво ответил, что хотим “заглянуть внутрь острова”, убедиться, нет ли там чегонибудь, что в дальнейшем могло бы принести пользу обитателям Муаи…

— Например? — резко перебил он. Я чувствовал себя как на экзамене. Пот ручьями струился по щекам, стекал за воротник рубашки.

— Разные вещи могут оказаться на глубине, — пробормотал я не очень уверенно.

Он чуть приподнял тяжёлые веки и принялся рассматривать меня с насмешливым любопытством. Потом сказал:

— Верно… Разные вещи могут оказаться на глубине. Например, такие, которые вам даже не снились… Допустим, вы не знаете, зачем эта скважина; допустим, ваш босс, которого тут нет, не объяснил вам этого. Но я — верховная власть на острове, — должен я знать, что, где и зачем вы хотите делать? Или вы не согласны со мной?

Судя по языку, по манере выражаться, он получил коекакое образование и производил впечатление довольно цивилизованного человека. Поэтому я решился… Я рассказал ему об устройстве атолла, о том, что под коралловой постройкой должен находиться скальный цоколь. Этот цоколь, скорее всего, является древним вулканом. До вулкана мы и хотим добраться скважиной.

Я готов был побиться об заклад, что он обязательно заинтересуется древним вулканом и захочет узнать, не начнёт ли вулкан извергаться после бурения скважины. Но он только сказал:

— Там, где собираетесь бурить, не достигнете цоколя.

— Почему же?

— Там цоколь глубоко.

Счастье ещё, что Тоби не понимает пофранцузски. Повидимому, мне давно пора возмутиться… Кажется, этот коричневый монумент собирается учить меня.

Я сказал возможно более решительно и холодно:

— О том, какое место подходит для бурения, разрешите судить мне.

Слово “мне” я подчеркнул. Неожиданно он согласился:

— Разумеется… у вас могут быть свои соображения. Это ваше право.

Он помолчал и добавил:

— А я не могу разрешить вам бурить там, где вы задумали.

— Почему?

Дипломат никогда не задал бы подобного вопроса. Но я был плохим дипломатом… Он тотчас дал мне это почувствовать: он даже не счёл нужным ответить, только пожал плечами.

— Однако я должен бурить, — пробормотал я, чтобы прервать наступившее молчание. Он снова пожал плечами.

— Пожалуйста, бурите, но в другом месте. Например, там, где вы высадились.

Кажется, я начал понимать… Для него это был вопрос престижа и амбиции. Ах, коричневая мумия! Но я тоже упрям… Недаром моя бабка была ирландкой!

— Вы можете выбрать и какоенибудь иное место, — сказал он, словно поняв мои мысли, — исключая всю западную половину острова.

“Ага, идёшь на попятную! — со злорадством подумал я. — Нет, так легко не уступлю…”

— Мы устроили лагерь как раз на западе, — заметил я вслух. — И уже успели перенести туда часть оборудования…

Тут я осёкся. Он не мог не знать, что происходило с нашим оборудованием.

Однако на этот раз он не воспользовался моим промахом. Он только сказал:

— Обдумайте условие. Если оно вас не устраивает, от бурения придётся отказаться.

Это прозвучало как ультиматум.

— Но… — начал я.

— Никаких “но”. С первым вопросом покончено. Переходим ко второму.

Не скрою, я снова растерялся. Этот муаец оказался более решительным, чем можно было предполагать. Я не знал, что отвечать, и молчал.

— Ну?