Цена чести

— Согласно особому указу, писанному пятого числа травня сего году, — возмущался Велигой, напирая на стражника, по шажку оттесняя его к шатру, остальные волей-неволей перемещались следом, — за кувшин вина ромейского взимать должно по десять кун, грецкого — пятнадцать. Тако же удерживать надлежит: с аршина паволоки — два рубля, с пряностей заморских в безразличности от именования — тридцать две резаны за пуд, с полпуда ладану — три гривны серебром…

«Что он несет? — подумал Эрик. — Тут шестеро головорезов, а он им указы зачитывает… И вообще, три гривны с полпуда ладану — это ж грабеж средь бела дня!»

Новоявленный мытарь тем временем закончил перечисление длинного списка взимаемого, замолчал, грозно уставившись на стража. Тот хмурился, чесал затылок, а потом спросил, придав своей роже как можно более умный вид:

— А вы хто?

Велигой весь аж взвился, переполненный праведным гневом.

— Дед Пильгуй сотоварищи! — заорал он так, что с деревьев листья посыпались. — А ну, веди к главному, ты, таракан пузатый!

Еще не отзвучало последнее слово, а Эрик уже одним стремительным движением выдернул из петли топор и косо обрушил его на шею ближайшего стража. Велигой неуловимо переместился чуть вправо, сокрушительно ударил главного в челюсть рукой в латной рукавице. Того отнесло шагов на пять с лицом, превратившимся в кровавое месиво, и тут же из-за деревьев прозвучала быстрая команда, отданная голосом Эйнара:

— Центр, лево два! Бей!

Разом щелкнули тетивы четырех луков, и вокруг Эрика и Велигоя вдруг образовалось пустое пространство — стражи падали, у каждого из спины напротив сердца торчало по стреле. С такого расстояния ребята били наверняка — каждая стрела нашла дорожку между пластинами доспеха.

— Вперед! — рявкнул Велигой, выхватывая меч.

Они бросились к шатру. По всему лагерю поднялся переполох. Некоторые вскочили, дико озираясь, некоторые бросились наперерез бегущим. Подчиняясь командам Эйнара, из-за деревьев в них полетели стрелы, разя наповал. Разбойники заметались по поляне. Велигой разместил стрелков так, что даже при столь малой численности они ухитрялись создать впечатление, будто за деревьями укрылся большой отряд. В лагере воцарилась паника.

Эрик и Велигой добежали до шатра. Двое стражей выскочили навстречу, но у одного в груди вдруг расцвела белым оперением стрела, второго тиверец небрежно смахнул с дороги мечом, и в следующее мгновение они уже ворвались в шатер. Эрик, проскользнувший первым, тут же отскочил в сторону, давая дорогу Велигою… и замер, как оглоблей ударенный.

Он ожидал увидеть здорового мужика, заросшего по самое некуда черной клочковатой бородой, одетого в звериные шкуры и с огромной дубиной. Но к тому, что увидел, варяг был совершенно не готов.

На ворохе мягких шкур у центрального столба шатра возлежало самое очаровательное создание, которое он когда-либо видел в жизни. Длинные волосы золотистым потоком струились на спину, острый взгляд голубых глаз уколол варяга в самое сердце. Она была одета по-мужски, поверх рубахи сверкала серебром дорогая кольчуга, не скрывавшая, впрочем, достоинств фигуры. При виде столь бесцеремонного вторжения ее изящные брови удивленно взлетели, как две испуганные птахи, но уже в следующий момент она все собралась, как готовая к прыжку кошка, рука метнулась к рукояти длинной и легкой сабли, сверкавшей обнаженным клинком возле ложа.

В тот же момент темная фигура заслонила от глаз пораженного Эрика прекрасную валькирию. Взлетел в замахе тяжелый меч тиверца, со свистом пошел вниз.

— Стой!!! — не своим голосом заорал Эрик, пытаясь остановить, удержать, не дать загубить ТАКОЕ…

Глухой удар, стук падающего тела.

Эрик стоял, опустив руки, будто громом пораженный. Велигой уже был у выхода, а глаза варяга все не отрывались от расплывающегося в золоте волос кровавого пятна.

— Уснул? — заорал Велигой. — Что стоишь, хватай ее, и ноги отсюда! Да очнись ты, плашмя я ее, жить будет. Пока.

Эрик опомнился, подхватил показавшееся совсем легким тело на плечо, бросился вслед за витязем вон из шатра.

В лагере все еще продолжалась паника, но уже многие разбойники сообразили, откуда летят стрелы. Один за другим большинство их залегло, укрываясь за бугорками, кустами, вязанками хвороста. Некоторые вяло пытались отвечать, но куда стрелять — толком не видели, а высовываться лишний раз не хотелось. Стрелки, направляемые Эйнаром били уже не прицельно, стараясь хотя бы удержать разбойников на месте, изредка прошивали стрелами бедолаг, поддавшихся панике и выскочивших из укрытия.

Велигой и Эрик промчались по лагерю, и уже были у самых деревьев, когда стрелы разбойников полетели в них и несколько отчаянных голов, видя, что их атаманшу уносят в неизвестном направлении, бросились вдогон. Двое упали, пронзенные стрелами, но еще трое успели сократить расстояние до преследуемых настолько, что для Эйнара стрельба без риска попасть в своих сделалась невозможной.

— Уноси ее! — крикнул Велигой, разворачиваясь к преследователям. — Давай-давай, тут я и сам управлюсь.