Цена дерзости

– Не хитрите, босс, – рассерженно фыркнула Тина, – вы вчера на прощальном ужине всё нам сказали. Нечего размусоливать. Меньше слов – крепче нервы.

– Это я хотела сказать спасибо. – Сетилия сидела в кресле на колёсиках, которое бережно держали за спинку огромные лапы тан-габирца.

С первого взгляда можно было подумать, будто никакого улучшения в здоровье у Сетилии не произошло, но Костик знал, что это временно. Всё у неё замечательно, просто мышцы отвыкли работать, и теперь женщине приходится учиться ходить заново.

– Тогда мы позавтракаем. – Поступив в телохранители к Тине, Васт и не подумал отказаться от командирских замашек.

А Костик и не протестовал. Просто представил, насколько неестественно и даже противно будет смотреться со стороны, если тощая девчонка в мужских штанах начнёт покрикивать на троих красавцев-блондинов.

Не говоря о том, что все встречные мужчины и женщины сразу воспылают к нахалке неприязнью, так ещё и заинтересуются таким противоестественным поведением. А где вопросы – там и ответы… нафик, нафик! Ему и так хорошо. Сидит себе, наслаждается видами и грызёт вкуснючие орешки, похожие на фисташки. Сая лично нажарила в дорогу целый мешочек.

Вот и сейчас спорить не стал, слез с панга и пошагал на крыльцо.

– Доброе утро, Сетилия!

– Доброе утро, Констанатина! Идем, я покажу тебе, где можно умыться. – Госпожа кивнула рабу, и тот ловко развернул тележку.

– Спасибо. – Костик нехотя поплёлся следом, изображать воспитанную девицу ему хотелось меньше всего.

– Вот вода, вот полотенце. – По знаку госпожи раб исчез, оставив их в комнате одних. – Можно задать тебе один вопрос?

Женщина была очень спокойна внешне, но что-то в преувеличенной доброжелательности её голоса выдавало невероятное внутреннее напряжение, держащееся на грани срыва только чудом. Так спокойна бывает только тёмная туча, за секунду до того, как разразиться градинами с кулак.

Выходит, до сих пор не всё шоколадно в семье босса?! Так вот зачем он использовал своё положение и заманил на завтрак Тину и полукровок. Они потребовались харифу для установления мира в его собственной семье. И как он себе вообразил эту помощь? И чего ждёт от иномирянки? Оправданий? Объяснений с его женой? Конечно, Сетилия как законная жена вправе потребовать с Тины пояснений. Но поверит ли им женщина, которая торопливостью и вспыльчивостью испортила собственную жизнь много лет назад? Конечно… ему трудно судить, что чувствует любящая жена, получив доказательства измены мужа, но, может, всё же стоило хотя бы с ним поговорить? И почему бы им не сесть и не разобраться во всём сейчас? Ведь ясно, что доброхоты уже донесли Сетилии о его мнимом романе с иномирянкой!

– Конечно, – Костик сел и потёр руками виски, – хоть пять. Знаете, если бы вы не затеяли этот разговор, я сама искала бы повода его завести.

– Ты о чём? – Хозяйка стремительно бледнела, но держала спину прямо, как на королевском приёме.

– О негодяях. – Тина встала, прошлась по уютной комнатке, посмотрела в окно. – Я не знаю их имён, но уверена, они где-то поблизости. Те, кто судит всех по себе и не верит ни в честность, ни в совесть. И кто очень любит сунуть палец в чужую рану и смотреть, как его жертва корчится от боли. Я говорю про того, кто не постеснялся принести в ваш дом грязные сплетни, хотя отлично знал, что несёт вам новые мучения.

Землянин остановился неподалёку от застывшей изваянием Сетилии, с состраданием посмотрел в её сухие глаза, потемневшие от муки, и тяжело вздохнул. В душе росло ощущение, будто он идёт по минному полю… и все вокруг надеются на чудо, хотя точно знают, что минёр он никакой.

– Сетилия… я ведь в курсе, кем считали меня все в крепости. Любовницей вашего мужа. И даже Тарос попался на нехитрый трюк коменданта. Но я надеялась, что вы знаете собственного мужа лучше других и поймёте, ради чего он всё это делал. Никто не должен был догадаться, что я иномирянка. Хариф хотел, чтобы у меня появилась возможность задержаться в крепости подольше и разобраться в своих способностях. Он ведь так надеялся на чудо… столько лет верил… Не знаю… зачем я всё это вам говорю, мне не в чём перед вами оправдываться. Наверное, просто хочется, чтобы вы оба были счастливы… Вы же заплатили за это счастье такую страшную цену.

Она всё-таки не выдержала и заплакала, эта стойкая леди, а Костику уже казалось, что скорее заплачет он сам. От сострадания и от бессилия.

– Я тебе верю… прости, – глухо бормотала хозяйка, – это я ему поставила условие… Пока не посмотрю тебе в глаза, не прощу. Ты так удивляешься… а я ведь не разговаривала с ним все эти годы. Да и нет, сказанные в присутствии других, – не в счёт.

– Знаете… я в шоке. Но в чём-то вас понимаю… и… хотите, я вам спою?

– После завтрака. – Хозяйка торопливо вытерла с лица слёзы и дёрнула шнурок звонка.

Мги появился так стремительно, словно ждал за дверью, и первым делом бросил осторожный и встревоженный взгляд на Тину. А уже потом посмотрел на хозяйку.

– Вези меня в столовую, – приказала Сетилия ровным голосом, – пора подавать завтрак.