Цена ее жизни

Выбравшись из могилы, он начал засыпать яму, не позволяя себе передышки. Работал без остановки. Мухи исчезли. Ричер копал. Земли было слишком много. Когда он закончил, она возвышалась холмиком, как это всегда бывает с могилами. Придав холмику правильную форму, Ричер бросил лопату. Нагнулся и взялся за камни, которые только что вырыл. Обложил могильный холмик по периметру. Положил самый большой камень сверху, словно надгробие.

Он стоял, учащенно дыша, будто дикарь, раскрашенный в полосы, проделанные струйками пота в слое грязи. Холли молча смотрела на него. Наконец заговорила, впервые за целый час:

– Наверное, надо прочитать молитву?

– Уже слишком поздно, – тихо произнес Ричер.

– Как ты?

– Кто предатель? – ответил он вопросом на вопрос.

– Не знаю.

– А ты подумай хорошенько, – в сердцах произнес он.

Холли сверкнула глазами:

– По-твоему, я не думаю? Чем еще я занималась весь последний час, черт побери?

– Кто он, твою мать? – спросил Ричер, все еще не в силах успокоиться.

– Это может быть кто угодно. В Чикагском отделении добрая сотня агентов.

Холли сидела на усыпанной хвоей земле, сжавшись в комок, жалкая, потерянная. Она верила своим коллегам – сама сказала об этом Ричеру. Она была полна наивной веры. «Я верю в своих». Ричера захлестнул прилив нежности. Не жалости, не сочувствия, а просто мучительной нежности к человеку, чей чистый, светлый мир только что рухнул в грязь. Ричер не отрывал взгляда от Холли, надеясь, что она поймет его чувства без слов. Холли посмотрела на него, и у нее в глазах блеснули слезы. Ричер протянул руки. Холли схватилась за них. Он поднял ее на ноги и привлек к себе. Оторвал от земли и заключил в объятия. Прижал к своей груди, в которой неистово колотилось сердце. Холли уткнулась мокрым лицом ему в шею.

Она обняла Ричера за шею, привлекла его к себе и жадно поцеловала в губы. Ричер ощутил ее прерывистое дыхание. Опустился на колени и нежно уложил Холли на мягкую землю. Ее руки вцепились в пуговицы его рубашки. Его руки стали срывать одежду с нее.

Обнаженные, они слились в объятиях любви прямо на земле, горячо, жадно, страстно, словно бросая вызов самой смерти. Затем, изнеможенные, задыхающиеся, они лежали, не разжимая рук, уставившись на солнечные лучи, тонкими спицами пробивающиеся сквозь полог леса.

* * *

Ричер поглаживал волосы Холли, чувствуя, как успокаивается ее дыхание. Он долго молча обнимал ее, глядя на пылинки, кружащие в полоске солнечного света.

– Кто знал о твоих планах на понедельник? – наконец тихо спросил Ричер.

Холли задумалась. Ничего не ответила.

– Кто из этих людей в то время еще не знал насчет Джексона?

Снова молчание в ответ.

– И кто из них не испытывает недостатка в деньгах?

Молчание.

– И кто появился недавно? Кто мог где-нибудь пересечься с Бо Боркеном и купиться на его щедрые подношения? В прошлом? Например, расследуя то ограбление в Калифорнии?

Холли вздрогнула в его объятиях.

– Четыре вопроса, Холли, – настаивал Ричер. – Кто подходит под все четыре?

Она мысленно перебрала все возможности, действуя методом исключения. Алгоритм, через который было пропущено сто фамилий. Большинство оказалось отброшено уже после первого вопроса. Второй позволил отмести еще несколько человек. Третий – еще горстку. Четвертый вопрос оказался решающим. Холли снова вздрогнула.

– Таких всего двое.

Глава 33

Милошевич и Броган сидели плечом к плечу в заднем ряду кресел военного вертолета, пристегнутые ремнями. Макграт, Джонсон и его адъютант втиснулись втроем в средний ряд. Экипаж сидел впереди. Вертолет поднялся в воздух с аэродрома Силвер-Боу, с грохотом наклонил нос вперед и полетел на северо-запад над Бьюттом на маленькой высоте, развивая максимальную скорость. Это был старый «белл», оснащенный новым двигателем, и он выжимал сто двадцать миль в час, правда за счет оглушительного рева. Поэтому Макграту и Джонсону приходилось кричать в радиомикрофоны, чтобы их слышали.

Макграт вышел на связь с Центром имени Гувера. Он пытался переговорить с Гарлендом Уэбстером. В одной руке Макграт держал микрофон, другой прижимал наушник к уху. Он говорил о ракетной части, не зная, слышит ли его Уэбстер. Просто повторял снова и снова свое сообщение так громко, как только мог. В конце концов Макграт щелкнул тумблером и сорвал с головы наушники. Швырнул их второму пилоту.

Генерал Джонсон разговаривал с авиабазой Петерсон. Радиоконтакт с ракетной группой так и не был восстановлен. Генерал ограничился просьбой через два часа переслать самую свежую информацию по наземной закрытой линии связи напрямую в передвижной командный пункт. Разобрать ответ ему не удалось. Сняв наушники, Джонсон вопросительно посмотрел на Макграта. Тот молча пожал плечами. Вертолет с грохотом летел вперед.

* * *

Оглушительный вой резко оборвался. В наступившей внезапно тишине Гарленд Уэбстер положил трубку и связался по внутреннему переговорному устройству с секретаршей.

– Мою машину.

Пройдя к отдельному лифту, он спустился в гараж. Подошел к лимузину. Водитель предупредительно открыл перед ним дверь.

– В Белый дом, – бросил Уэбстер.