Цена его обмана

Верт не спорит. Кивает. Делает вид, что встает и тут...сгребает меня в охапку и бросает на диван. Наваливается сверху, покрывая шею и лицо поцелуями. Горячими, страстными, нежными...

— Что ты делаешь, — смеюсь и понимаю, что ужасно хочу его. Хочу наконец стать его, хочу чувствовать его в себе и наслаждаться сильным мускулистым телом. Хочу, чтобы любил меня нежно и страстно, чтобы терзал мои губы неистовыми поцелуями, чтобы мял и обнимал, ласкал и...

— Ну так что ты вначале хочешь? — шепчет на ухо, слегка покусывая мочку и ловит языком мурашки на моей шее.

— Хочу, чтобы ты любил меня...

Верт слегка приподнимается надо мной, сводит мои руки над головой и, глядя прямо в глаза, одним резким движением заставляет меня прикусить губу и выгнуться дугой. Закрываю глаза, чтобы каждой клеточкой ощущать его в себе и кажется, что больше никого кроме нас нет на этом свете...

Мой любимый...

* * *

Остывший кофе выплакивается в мойку, и я засыпаю в кофеварку новую порцию молотых зёрен.

— Ну а теперь мы можем поговорить? — перегибаюсь через стол, чтобы поцеловать его, потому что мне мало его губ, хочу вновь и вновь ощущать их вкус.

— Если ты и дальше будешь так мурлыкать, то, боюсь, разговора не выйдет и ты вновь отправишься в спальню.

Улыбаюсь, сдаваясь и понимаю, что именно сейчас мне меньше всего хочется портить наш день разговорам о Германе.

Но любопытство все же побеждает.

— Ты же разговаривал с ним. Что он тебе сказал? Расскажи мне пожалуйста все.

— Вначале я хочу узнать, простила ли ты меня за те слова...

Гляжу немного растерянно.

— Да. Конечно. Я думала ты уже понял это.

— Я тогда вспылил у тебя дома. Потом долго думал, все казалось, что здесь что-то не так. Кто-то пишет тебе смс от имени брата на телефон, который принадлежал другому человеку, убитому парню. То есть будто нарочно даёт понять, что вот же, жив брат, жив и невредим. Но ничего не надумал. Зато Герман вел себя очень странно. Когда я увидел вас в месте в ресторане, то глазам своим не поверил. Но он оправдался, что просто за тобой приглядывает. Я тогда вроде оставил эту тему, тем более. что ты сама сбежала от меня, но он пообещал мне, что оставит тебя в покое. Сказал, что уезжает обратно и больше ему тут делать нечего. Вчера я ехал к тебе, хотел извиниться и подумать вместе, кому нужно было слать тебе эти сообщения, и тут он. Герман как раз выезжал со двора, и я решил за ним проследить.

— То есть ты мог бы сразу меня спасти, но решил повременить? Серьезно?!

— Ну... я же не думал, что у него тут что-то типа бункера. — смущаясь оправдывается Артем, — думал спущусь следом и посмотрю, что происходит. А он сюда нырнул и дверь закрылась. Я и стучал, и кричал, чтобы он открыл, но тишина... я только сейчас понимаю, не приехал бы я так вовремя, он бы оставил тебя в этом бункере и уехал. Понимаешь? У него ведь были куплены билеты в Испанию. В один конец.

— Почему он убил моего брата? Это же он сделал? Да? Валерки нет, ведь так?

Артем немного медлит, но наконец кивает.

— Не совсем он, но... давай по порядку. Оказывается, представляешь, я только этой ночью узнал, что эта тварь меня ненавидит. И представь себе с самого детства. Он мне столько всего рассказал, что у меня глаза на лоб полезли. Почему я был так слеп?..

Герман люто ненавидел Артема за то, что семья друга жила в достатке. За то, что тому все доставалось на блюдечке с золотой каемочкой и не приходилось прикладывать особых усилий, чтобы чего-то добиться. Как всякий мелкий человек со злобной душой Герман был уверен, что все, что делает Артём это только для того, чтобы его унизить. Он не верил, что тот дружит с ним просто потому, что дружит, а не из-за презрительной жалости. И не для того, чтобы рядом с ним чувствовать себя крутым парнем.

После армии Герман удостоверился в том, что Артём над ним смеется, когда тот предложил ему работу в своем спортивном клубе. Злость, обида, презрение разрастались как сорняк в душе парня, и он во чтобы то ни стало мечтал когда-нудь отыграться на друге, показать, кто тут на самом деле крутой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но самым обидным и ужасным было то, что сестра Артема Жанна отказала ему.

Им было по двадцать, когда это случилось. Праздновали день рождения общего друга, и все хорошенько перепились и разбрелись по комнаткам особняка. Герман не помнил, как оказался с Жанной в одной комнате, и даже хотел уйти в какой-то момент поняв, что девушка не в себе. Но Жанна так висла у него на шее, что он ен смог устоять. Тем более она так давно ему нравилась, чуть ли не с первых классов школы. Ночью у ни все и случилось, а утром девушка посмеялась над ним и сказала, что это была самая большая ошибка в ее жизни. И она просто была пьяна.

Они еще не раз встречались, и всякий раз Герман испытывал муки ненависти и обиды. Но нужно было время, чтобы их огонь разгорелся, готовый  вспыхнуть с разрушительной силой, сжигая все вокруг себя.