Цена Империи

— Слушаю, Цезарь! Немедленно, Цезарь! — воскликнул субпрефект и тут же напустился на вегилов: — Ну что вы стоите, олухи! Бегом!!!

— Эх, давненько я в яме не сиживал, — проговорил Коршунов, когда они расстались с Максимином-младшим, вернее, когда Максимин-младший, выслушав подобающие изъявления благодарности, их покинул. — Как там Настя, в порядке?

— В полном.

— Тогда в бани! Красный, ты как насчет бань? Или опять скажешь, что только позавчера мылся?

Четырнадцатого июля, на следующий день после окончания Аполлоновых игр, Секст Габиний Оптимиан был вызван во дворец.

— Кто тебе позволил, префект, арестовывать военного префекта, трижды награжденного за храбрость лично богоравным Августом Максимином? — осведомился легат Гонорий Плавт Аптус.

— …Храбреца и моего друга! — добавил префект претория Виталиан.

— Я выполнял приказ префекта Рима! — отчеканил Габиний.

— Сабин? — Префект претория удивленно поглядел на префекта столицы. — Ты отдал такой приказ?

— Я что — не в своем уме? — буркнул Сабин. — Что ты несешь, Габиний?

— Я выполнял твой собственный эдикт: во время праздников пресекать все действа, которые могут быть истолкованы как оскорбительные для богов Рима. При этом ты указал обратить особое внимание на последователей культа вифлеемского бога. Префект Алексий был арестован на основании этого приказа.

— Чтобы Коршун молился какому-то вифлеемскому божку! — воскликнул префект претория. — Быть не может!

— Сам — вряд ли. Но жена его — христианка из Антиохии, — шепотом сообщил Виталиану Гонорий.

— Так то жена-а…

— Ты что, Габиний, не видишь разницы между выдающимся военачальником Августа и всякой швалью? Ты что же, не знаешь, что военные чином выше опциона не попадают под твою юрисдикцию?

— Почему же, знаю, — усмехнулся Габиний. — Но откуда я знал, что этот человек — кентурион?

— Он сам сказал тебе об этом! — рявкнул Вителлан.

— Ну и что? — пожал плечами Гонорий. — Мало ли кто что скажет? К тому же у него такая варварская латынь, слова не разберешь.

— А кольцо? Кольцо кентуриона!

— Кольцо имелось в наличии, — согласился Секст Габиний. — Мои вигилы нашли золотое кольцо на месте совершения обряда и как честные квириты передали кольцо мне. Но согласитесь, когда какой-то голый варвар претендует на кольцо кентуриона, что я могу подумать?

— Что? — нахмурился Сабин.

— Что он его украл, разумеется. Вот почему я велел бросить его в яму и держать там, пока у меня не найдется время, чтобы его допросить лично. Похищение кольца кентуриона — серьезное преступление. За такое мало клейма, за такое руку рубить нужно. И вору, и сообщникам. — Габиний усмехнулся. — Разве я не прав?

— Смотри, префект… — с угрозой протянул Сабин.

— Я в своем праве, префект, — парировал Габиний. — Можешь передать дело на рассмотрение Сенату…

— Хитрая тварь, — констатировал Плавт, пересказывая беседу Черепанову. — Не зря почтенные сенаторы так активно двигали его наверх — из паршивых трибунов претория — в начальники третьей по значению префектуры Рима. Его еще эдилом изберут, помяни мое слово. А оттуда прямая дорога в консулы… если наш фракиец ему раньше шею не свернет. Нет, этот патриций здорово поумнел с тех пор, как ты наступил ему на пальцы.

— Использовать чужую отмазку еще не значит поумнеть, — проворчал Геннадий. — Но чует мое сердце: мы еще с ним схлестнемся. Особенно если он по-прежнему будет увиваться около Корнелии…

— Брось! — махнул рукой Плавт. — Там ему не на что надеяться. Если договор о помолвке расторгнут, обратной дороги нет. Или ты не веришь своей невесте?

— Верю. Но в жизни всякое бывает. Если бы Анастасия не поспела вовремя, Алексию пришлось бы туго. Красавчик не упустил бы возможность мне отомстить.

— Если бы Анастасия не путалась со всяким сбродом, наш друг не оказался бы в префектуре порядка, — проворчал Плавт. — Ладно, весной мы сюда вернемся, и я займусь этим Габинием персонально. Фракиец хочет, чтобы со следующей весны его сын поселился в Риме и правил от его имени. Вот тогда мы и с Габинием разберемся, и со всем прочим сенаторским отродьем!

Глава девятая Девять месяцев спустя. Легат Геннадий Павел

Двадцать четвертое апреля девятьсот девяносто первого года от основания города. Рим