Цена Империи

– Наверняка, – подтвердил Черепанов.

– Ничего, я принес с собой. Квинт, распорядись!

Один из трибунов приоткрыл дверь, что-то сказал.

В комнату вошел слуга, поставил на стол два серебряных кратера, сковырнул печать с амфоры, наполнил емкости.

Прежде чем слуга затворил за собой дверь, Черепанов успел заметить, что в соседнем помещении, зале для посетителей, полно преторианцев.

Сенатор пригубил, затем выплеснул немного – богам. Черепанов пачкать пол не стал. Магн удивился, но ничего не сказал. Должно быть, наслышан уже о не вполне уважительном отношении командира Одиннадцатого легиона к богам.

– Давно хотел познакомиться с тобой поближе, префект, – сказал Магн. – В Риме уже год говорят о тебе.

– Возможно. – Черепанов пожал плечами, глотнул вина. – Испанское?

– Да. Сорокалетней выдержки. Из виноградников, которые вот уже триста лет принадлежат нашей семье.

– Виноградники в Испании – это неплохо, – сказал Черепанов. – Так что говорят обо мне в Риме?

– Разное. Но те, кому я доверяю, утверждают, что с тобой можно договориться.

– И о чем мы будем говорить, сенатор? О завтрашней переправе?

– Могу я говорить прямо? – спросил проконсул.

– Разумеется, – ответил Геннадий. – Здесь только твои люди. Или ты им не доверяешь?

– Есть тайны, которые лучше не доверять никому, – сказал Магн. – Разве что очень близким родственникам или особо преданным клиентам. [85] Но тебе я доверюсь.

– Почему? – спросил Черепанов. – Я не родственник тебе и не твой клиент.

– Зато от тебя сейчас зависит судьба Рима! – с пафосом произнес сенатор. – От тебя и от меня.

– Не знаю уж почему, но когда я слышу подобное, мне всегда кажется, что от меня хотят какой-нибудь подлости, – сухо произнес Черепанов. – Говори, сенатор, или убирайся. У меня много работы. Мой легион должен быть готов к завтрашней переправе. Да и твои тоже.

– В этом уже нет необходимости! – заявил Магн.

– Да ну? – произнес Черепанов. – Думаешь, погода испортится?

– Погода тут ни при чем. Как раз сейчас преданные мне люди распутывают цепи. Когда наступит утро, понтонный мост исчезнет.

– И что дальше?

– Дальше убийца Александра получит возможность драться с германцами: то, чего он так активно добивался. А войска получат возможность избрать нового Августа. Не кровожадного дикаря, а настоящего римлянина, чью кандидатуру с радостью примут и сенат, и народ.

– Уж не тебя ли? – осведомился Черепанов.

– Ты проницателен, – одобрительно произнес сенатор. – Ты можешь многого добиться, префект Геннадий. А сейчас отвечай: ты со мной?

Краем глаза Черепанов заметил, как напряглись оба трибуна.

«Интересно, что им приказано? – подумал Черепанов. – Рубить меня в капусту или только обезвредить?»

– Извини, сенатор Гай, ничего не могу с собой поделать… – Черепанов глотнул из чаши. – Вино твое мне нравится… А ты – нет. И еще я думаю: из тебя получился бы никудышный император, так что очень хорошо, что тебе им не быть.

– Это твое твердое слово? – осведомился Магн. – Ты его не изменишь?

– Нет у меня такой привычки: слову своему изменять, – сказал Геннадий.

– Ты понимаешь, что это будет стоить тебе жизни? – спросил сенатор.

Оба префекта одновременно обнажили спаты.

– Это ты так думаешь, – сказал Черепанов. – Смотри! – Он положил на стол руки, ладонями вниз. – Видишь, что написано?

Сенатор уставился на свежие татуировки «ССС» и «LXV». Трибуны – тоже.

– Знаешь, чьи это знаки? – спросил Черепанов.

– Разумеется, – с оттенком раздражения произнес сенатор. – Ну и что?

– А то, что я, как и он , могу кое-что предвидеть… Хоп! – Он подхватил со стола кратеры, свой и Магна, метнул их одновременно в физиономии трибунов (один из них успел увернуться, второй – нет), схватил сенатора за жидкие кудри, смачно приложил мордой о стол, выдернул из чехла на поясе нож.

– Стоять на месте! – рявкнул он, прижав лезвие к жирной шее Магна. – Зарежу его, как свинью!

Оба трибуна, мокрый и сухой, застыли, не зная, что предпринять.

Черепанов свистнул. Обе створки двери – не той, что вела в зал для посетителей, а другой, за спиной у Геннадия, – распахнулись, и в комнату хлынули воины Агилмунда.

Ошарашенные трибуны даже не пытались сопротивляться.

Черепанов отпустил сенатора.

Там, в зале для посетителей, тоже все было путем: стрелки-мавры скалились из оконных проемов. Двери были перекрыты ветеранами из первой когорты Одиннадцатого.

– Солдаты! – обратился Геннадий к преторианцам. – Возвращайтесь в свой лагерь! Вам здесь делать нечего!

– А наши командиры? – спросил кто-то.

– А ваши командиры останутся, – сказал Черепанов. – И Сенатор Магн тоже останется. Дальнейшую судьбу предателей определит император Максимин. Будем считать, что вас с ними не было. А теперь – прочь отсюда! Пока я не передумал и не приказал забить вас в колодки! Пропустить их!

Его легионеры отступили от выходов, и преторианцы поспешно ретировались. Держать ответ перед свирепым фракийцем никому не хотелось.

Черепанов вышел следом. Во дворе, двумя длинными шеренгами, коридором, стояли его легионеры. «отступление» элитной гвардии они сопровождали соответствующими репликами и звуками.