Цена Империи

Коршунов не заставил себя упрашивать: вмиг бросил сармата в открывшуюся брешь. Кто-то метнул в ноги его коню сеть, но умный жеребец перемахнул через нее и, несмотря на двойной груз, птицей полетел через луг, легко обогнав разбегавшихся первохристиан…

И тут черт дернул Коршунова обернуться. И увидеть, что храброго гепида накрыли сетью и повалили на землю.

Алексей выругался и осадил жеребца. Он понимал, что делает глупость, но бросить Красного, которого уже лупили древками копий, ну никак не мог.

– Настя! Скачи в город! Найди Генку и расскажи ему все! Поняла?

Анастасия замотала головой, но Коршунов уже соскользнул на землю.

– Пошел!

Он ударил сармата по крупу, и жеребец с места взял в карьер. Анастасия, опытная наездница, сумела удержаться на его спине, ухватившись за гриву. Через минуту она уже сидела в седле и держала поводья. И только один раз оглянулась, чтобы увидеть, как ее муж бежит к вегилам, и ударила жеребца пятками: быстрее, еще быстрее… Анастасия сделает то, что сказал муж. Вегилы его не убьют. Это Рим, здесь закон не убивает без суда. Но суд здесь скор и беспощаден к тем, у кого нет сильных заступников…

Отметелили их на славу, хотя и без членовредительства. Должно быть, вегилам не хотелось тащить их в город на себе. А вот в городе им непременно «добавят». Вегилов, впрочем, можно было понять. Люди при исполнении, а тут два каких-то отморозка набрасываются и мешают выполнять приказ. Хорошо хоть среди «бодрствующих» не оказалось серьезно пострадавших (так, синяки, шишки, ушибы), иначе Коршунову и Красному досталось бы куда серьезнее. Изрядно помятые и связанные, они ждали, пока вегилы с помощью людей из соседней виллы (наверняка оттуда и стукнули насчет противозаконного богослужения) собирали разбежавшихся первохристиан. Затем всех построили и погнали в город. Путешествие заняло часа три и было довольно утомительным, особенно для избитых и для женщин, которые несли на руках детей. С отстающими не церемонились, зато раз пять устраивали остановки и давали арестованным возможность утолить жажду. Но без этих послаблений скорее всего треть «этапируемых» осталась бы на дороге. И даже «подбадривание» древками копий не помогло бы.

«Добрые» жители Рима приветствовали «этап» ругательствами, оскорблениями и швырянием предметов. Швыряние вегилы активно пресекали, поскольку часть помоев, гнилых фруктов и прочей мерзости попадала в них.

Алексей, которому так и не позволили одеться (более того, кто-то стащил с его пальца золотое кольцо кентуриона), униженный и злой, сердито смотрел на опциона вегилов, покачивающегося в седле одного из Коршуновских коней, и гадал: добралась ли Настя и как скоро Генка вытащит их из этой задницы. Красный же относился к ситуации философски: бывало и похуже.

Наконец их пригнали во двор префектуры и всех вместе запихнули в какой-то сарай с решеткой. А еще через некоторое время Коршунова и гепида поволокли на допрос.

– Я – пил-кентурион и военный префект вспомогательных войск одиннадцатого легиона! – с ходу заявил Коршунов. – Я лично знаком с префектом претория Виталианом и префектом Рима Сабином! Вы все ответите, ясно?

– Да ну? – усмехнулся толстый потный римлянин в тоге с фиолетовой каймой. – Научись сначала по-латыни говорить, дикарь! А это кто? – кивок в сторону гепида. – Тоже кентурион?

Красный промолчал.

– Я его знаю! – неожиданно вмешался один из вегилов-охранников. – Он гладиатор. Красный его зовут. Его весь Рим знает.

– Я – не весь Рим, – недовольно буркнул толстяк в тоге. – Гладиатор? Да ну? Ты и впрямь гладиатор?

– Был, – лаконично ответил Красный. – Теперь свободный. Вот клеймо. – Гепид задрал тунику и показал вытатуированную на бедре «печать».

– Так. И кто тебя освободил?

– Он. – Гепид показал на Коршунова.

– Он действительно пил-кентурион и префект?

– Да.

Красный был лаконичен: ему уже приходилось иметь дело с римским правосудием, и он знал, как себя вести.

– Допустим. – Толстяк поглядел на Коршунова. – А где твое кольцо, кентурион? И почему ты голый?

– Голый потому, что мне не дали одеться. А кольцо сперли твои герои. И лучше бы им его отдать, иначе… – Тут Алексей замолчал, вовремя сообразив, что угрожать в его положении не стоит.

– Иначе – что?

– Иначе пусть пеняют на себя.

– Да ну?

Толстяк подозвал одного из вегилов, пошептался с ним, и тот вышел.

– Подождем, – сказал толстяк.

Ждали они минут пятнадцать, потом вегил вернулся и положил на стол Коршуновское золотое колечко.

– Ага, – сказал толстяк. – Твое?

– Мое.

– Ага. А теперь скажи мне, кентурион, почему ты набросился на «бодрствующих», когда они арестовали оскорбителей Аполлона?

– Не думаю, что Аполлон имеет к этому отношение, – сказал Коршунов.

– Откуда ты знаешь? Ты что, принадлежишь к поклонникам арамейского божка?

– Не твое дело, – буркнул Коршунов. – Вызови своего начальника. Это дело не твоего уровня.

– Думаю, ты прав, – согласился толстяк. – Придется послать за господином префектом.

– Господин префект будет очень недоволен, – заметил один из вегилов.

– Что ж, – сказал толстяк. – Нашей вины здесь нет. Пусть за его недовольство ответит этот кентурион.