Цена империи. Фактор нестабильности

– Истинно так-с… А еще, сказать смешно, Глаша проговорилась, что Михаил, он как будто обновился, что ли, как молодой, чуть ли не кажную вторую ночь у супруги или она у него, вот так оне сейчас и живут, а вроде как совсем у них вроде затихло семейное счастье, да что-то вот раз – и на тебе все снова-с.

– Митроша, выходи из образа, умеешь же говорить по-людски, слушать тебя уши болят.

– Так я уже все и сказал, Михаил Сергеевич, все как есть.

– Ладно, тогда вот на тебе, тридцать рублей на расходы да пятьдесят – твой гонорар, как договаривались.

– Вам еще что узнать надо? Так вы это, скажите, мы мигом.

– Ты, Митроша, угощайся, не стесняйся. Я пока подумаю.

Вот не поверите, что передо мною простоватый газетчик из бульварного издания – а как приборами столовыми работает, залюбуешься. Непрост этот простоватый Занудчиков, хорошую маску на себя натянул. Глуповатый, малообразованный, невзрачный типок, а вот бабу какую обаять, так у него на это дело просто нюх какой-то. И что в нем они находят? Сморчок пошел весь в стручок? Ну-ну. Но мне он помог. Это верно. Теперь пазл сложился. Почти что весь.

Под вечер я оказался в меблированных комнатах для людей среднего достатка. Достал блокнот. Тут у меня были зашифрованы записи по моему делу. Шифр простенький, но только на первый взгляд. Условными фразами на немецком шифруются цифры. Это отгадать сложно, но можно. А вот то, что цифры означают слова – можно только догадаться. А вот какие слова, так в памяти моей заложена брошюрка, небольшая такая, но в ней все нужные слова есть. Из нее цифры в слова и преобразуются. Вот только догадаться никак невозможно: брошюрка эта из будущего, ее еще не напечатали и не издали. А так можно много интересного в моих записях найти. Но только фиг вам, а не Володя Шарапов![40] Достаю лист ватмана, начинаю рисовать схему, и все у меня так аккуратно складывается! Получается, что все преобразования, отличия от моего мира, шаги в сторону от магистрального пути в истории – это дело самого нынешнего императора Михаила Николаевича, и никто за ним не стоит – нет у него команды, нет, он ее сколачивает, и из-за ее отсутствия много чего тормозится. В общем, такие вот пироги. Еще раз проверяю все выкладки, еще и еще раз. Точно. Извини, Михаил Николаевич Коняев, видать, зажился ты на этом белом свете. Слишком круто взялся… Не скрою, лично мне ты симпатичен, это правда. Но что такое жизнь одного человека и миллионов? Несравнимые вещи.

Санкт-Петербург. Гостиница «Знаменская»

9 сентября 1882 года