Цена империи. На начинающего Бог

И Иоанн протянул обоим по простому деревянному крестику, освященному на вечерней службе в Андреевском соборе сего дня. Оба были простой, даже грубоватой работы и находились на обычных черных ниточках-снурках, даже не шелковых… Оне взяли сии крестики, каждый поцеловал его, и отец Иоанн почувствовал, что Господь улыбается, глядя на них. И это значило, что все будет хорошо…

На следующий день к отцу Иоанну, протоиерею, пожаловал курьер. Он протянул священнику конверт. В нем был чек на весьма солидную сумму, даже так на очень, даже неприлично большую сумму. И записка. «На благие дела. От Неизвестного».

«Нет никого неизвестного Господу», — подумал про себя отец Иоанн. Но если великому князю Михаилу Николаевичу так блажит, отчего же. Пусть будет сей взнос от Анонима. Так и запишем. Но в записной книге своей появилась иная запись: «Прислано … рублей от в.к. Мих. Ник., велевшего остаться инкогнито. 25 февраля 1880 года».

Глава четвертая. Захотелось пострелять… опять

Я тренируюсь не для того, чтобы стать сильнее других, — а для того, чтобы стать сильнее слабостей своих и лени!

Петр Квятковский

Санкт-Петербург. Манеж. 5 марта 1880 года.

ЕИВ Михаил II

После разговора с некоторыми людьми рука инстинктивно тянется к револьверу. Хочется пристрелить кого-нибудь. Ну, мне пока одной Веры Засулич достаточно[6]… запулил в историю-мать, можно сказать, на весь дебют царствования хватило… Впрочем, потешить себя на стрельбище идея-то недурственная. Вот по окончании всех самых неотложных дел я и собрался посетить творение великого Кваренги, именуемого в народе «Манежем». Место тренировок кавалергардского полка чуть было не стало выставочным залом. Сперва, почти тридцать лет тому назад, «батюшка» Николай I, батюшка в кавычках, ибо он отец исключительно моего тела, а вот сознанием его сынок влился в мое, при подавляющем преимуществе попаданца, извините, отвлекся, так вот, тридцать лет назад в этом Манеже прошла первая выставка, организованная Императорским Вольным экономическим обществом, и на ней были выставлены произведения… сельского хозяйства. Таков был император Николай, первый сего имени, затейник! А чуть более двух лет назад, Государственная дума соизволила отметить столетие покойного государя Александра I художественной выставкой. Мсье Бенуа расстарался и участь Манежа стать вместо тренировочного зала кавалеристов тренировочным залом зрительных нервов восторженных почитателей изобразительного искусства была практически решена. Но не сейчас. Дзуськи вам! Потехе будет час, и не сейчас!

А посему поздно вечером я очутился в манеже, где конные экзерциции уступили место иным тренировкам. Тут проходили отбор и тренировались уже прошедшее первое сито отсева охранники царской семьи, то есть мои собственные, да и вообще — структура, которая в будущем будет охранять высших должностных лиц государства.

— Петр Александрович! Как ваши успехи? — я обращаюсь к высокому генералу, руководившему тем бардаком, что назывался тут тренировкой. Казаки на конях, те, кому придется обеспечивать парадную охрану тренировались в джигитовке и демонстрировали красоту выездки. Да, смотреть приятно. Но для цели сохранения жизни государя и его семьи несколько…

— Разминаются казаки лейб-гвардейского казачьего эскадрона, ваше императорское величество! После чего у них стрельба и рубка. Стрелять обучаются как из карабинов, так и револьверов. Изволите посмотреть, или хотите руку размять?

После покушения я ежедневно стараюсь «размять руку», отстреливая по полусотне примерно патронов. Во всяком случае, на ворошиловского стрелка не тяну, но поглядываю. В молоко пули не посылаю. Пора начинать тренировать стрельбу в движении.

— Хотелось бы сегодня попробовать побегать…

— Вот оно как! — чешет затылок генерал. Потом выдвигает встречное предложение: — А ежели сначала пару барабанов по мишеням на скорость? А потом и в движении постреляете! Михал Иваныч все подготовит, не сумлевайтесь!