Цена империи. На начинающего Бог

— Не чувствую в ваших словах уверенности, — их там и не было.

Михаил Николаевич подошел к окну, выходящему во внутренний дворик его дворца, после чего продолжил:

— Я подхожу к вопросу с позиции исключительно военной. Наша промышленность должна дать армии все, что ей необходимо. И оружие, и боеприпасы. Худо-бедно, часть проблем решаем. Но потребности растут с каждым днем. Нам вскоре понадобятся миллионные партии винтовок, и огромные запасы патронов к ним, но через пятнадцать-двадцать лет наши заводы должны будут выпускать новые миллионы винтовок, потому что эти — устареют! Может быть, и ранее. Огромные партии вооружений лягут тяжким грузом на складах. А это — металл, дерево, это огромные часы рабочей силы, потраченной на их производство. Я не говорю о строительной программе флота. Современная инженерная мысль такова, что что только что спущенный на воду новейший броненосец уже морально устарел, потому что на вервях Англии, Франции, Германии или Италии уже заложили более мощный и современный корабль! А не мне говорить, во что обходится державе каждый броненосец. Каждый! Я это говорю к тому, что военная промышленность — это тягло, непосильный груз для государства, который не приносит прибыли, а изначально убыточен. Ибо безопасность требует денег. Мне порой кажется, что найди я на Урале сказочную гору из чистого золота, так военные ее превратят в пыль за несколько лет. Промышленность должна производить огромный набор товаров, которые будут покупаться населением страны, тогда она сможет выдержать военные расходы. Это вполне взаимосвязанные вещи. Но у нас основная масса населения — крестьяне. И их покупательная способность — на крайне низком уровне. Покупка обычного топора для семьи — огромное событие. Пашут деревянной сохой! Просто потому, что на железный плуг денег нет. Великий король Франции Онри IV мечтал о том, чтобы по воскресеньям в каждой крестьянской семье на столе был куриный суп. У нас же большая часть населения находится в состоянии постоянного голода, недоедания! Отсюда и качество здоровья призывников, откуда же его взять? На крайне необходимо поднять покупательную способность именно этой громадной массы населения. Ибо аристократия уже привыкла к дорогим и качественным заграничным вещам, которые может себе позволить. Наш средний класс — дворяне и мещане не поддержат нашу промышленность своим рублем из-за своей малочисленности, про рабочих не говорю, их положение пока что мало отличается от крестьянского.

— Кому же промышленность будет продавать свои товары? Ведь выгодны исключительно крупные производства, где издержки минимальны. В нашем случае, будет построен завод невоенного производства, то склады оного будут завалены топорами и плугами, а их никто покупать не будут и предприятия разоряться?

— Вы правильно уловили суть проблемы, Петр Александрович! Даже наладив производство товаров, мы столкнемся с кризисом перепроизводства, ибо качество отечественных товаров ниже иностранных и на свои рынки никто из сильных государств нас не пустит. Там свои Путиловы заправляют! Но… Россия уникальная страна, и уникальна она, в первую очередь своим положением. Всем остальным для развития торговли с колониями нужен флот — нам нет. Мы можем колонизировать пространство, непосредственно прилегающее к нашим границам! Расширяя сферу влияния государства на прилегающие пространства на Востоке. Не обязательно захватывая их. Но… Нам надо тянуть нити железных дорог. Прошу вас, посмотрите!

Государь прошел к стене, у которой располагалась простенькая ширма из красной ткани. Он отодвинул ее. На стене висела довольно большая карта империи, на которой были очерчены линии. Я подошел ближе и присмотрелся. Красные линии на Дальнем востоке тянулись от Кореи, захватывая Маньчжурию и Северный Китай, через Тибет выходя к Индии. Вся Средняя Азия до границ с Афганистаном, Персия оказались в этой черте.

— За сию карту любая разведка готова выложить миллионные суммы, — заметил я вполголоса. К границам этих красных линий шли линии черного цвета. Понятно, тут планировалось проложить железные дороги.