Цена империи. На начинающего Бог

— Что правда? Что написал — да. Что собирался сделать — нет. Чтобы рассориться со всей Европой, нет уж. Я хотел, чтобы старуха вскипела и объявила мне войну. А я бы вытащил на свет Божий все ее преступления. И мир отвернулся бы от Британии и ей пришлось бы идти на попятную. Теперь не знаю, что даже делать. А если бы убил кого-то, так только ее, виновницу гибели моих родственников. Но и так неплохо получилось.

— Об этом своем обещании молчи! Иначе против тебя быстро сколотят новую коалицию. И я ничем помочь не смогу, племянничек. Впрочем, ты прав, и так неплохо получилось. Если правда, что письмо сожжено, а по моим данным — это правда, то ты можешь не опасаться. Пока что. На создание новой коалиции нужно время. А гордые лаймы опять перессорились почти со всеми. У тебя нет флота. У лимонников — хорошей сухопутной армии. Их колониальные войска… Это не смешно! А получилось у тебя, племянничек, действительно недурно.

— Но есть, дядюшка кое-что, что я не доверил письму, — решил перейти к прозе жизни. — Есть человек, который профинансировал услуги террористов. Это Натан Ротшильд. Он давно сотрудничает с Форин-офис и через него шло финансирование террористов всех мастей. К сожалению, его ухватить за руку пока не получилось. Но… Его истинная цель — установить контроль за финансами всех государств. Вот и мои финансисты протаскивают идею привязки рубля к золоту, а свободное золото есть только у «красных щитов»[38]. В итоге наша империя должна стать кусочком империи этих евреев… Да и ваши финансы, дядюшка…

— Да, Ротшильды оказывали услуги еще прусскому королевству. Но мы не дадим им такого могущества, которое они набрали в той же Австрии или Британии.

— Отрадно слышать, дорогой дядюшка.

От меня не укрылось то, с какой гримаской сказал император свою последнюю фразу. Все больше финансовая система Германии попадала под влияние еврейского капитала. Вилли понимал это, но пока все шло на пользу его государства — терпел.

— Ты напишешь письмо Натану Ротшильду? От твоих писем сплошные неприятности! — и Вильгельм внимательно посмотрел мне в глаза.

— Это не монарх. Его жизнь для меня ценности не имеет! — заметил я спокойно. — Но месть такое блюдо, которое лучше есть холодным.

— Отрадно слышать, что ты не бросаешься сразу в атаку. У тебя большой потенциал, Михаил. Ты можешь стать вровень с Петром, которого у вас называют Великим.

— Вы мне льстите, дядюшка, — и я покраснел, мне действительно стало неудобно от столь неприкрытой лести. Кажется, Вилли понял, что переборщил, а потому потрепал меня покровительственно по плечу и предложил обсудить проблемы между нашими двумя империями. Я предложил пригласить канцлера, его слово будет иметь значение в этой части беседы. Бисмарк появился, стоило только раздастся звону колокольчика.

— Ваше Императорское Величество… — начал было Бисмарк, но я прервал его.

— Я тут инкогнито, можно сказать, заскочил по-родственному, поэтому, называйте меня просто Михаил Николаевич.

— Но мы собираемся обсуждать межгосударственные вопросы… — не сдавался старый упрямец.

— Да, но обсуждаем их по-родственному, келейно. Посему… — я специально перешел на русский, чтобы до Бисмарка скорее дошло. Он все-таки включился в предложенную игру.

— Благодарю вас за честь, герр Михаил Николаевич.

— Скажу откровенно, почему я без своего канцлера. Большая беда Российской империи в том, что каждый канцлер у нас верно служит кому угодно, но только не своему государству. Кто-то Британии, кто-то Австрии, брать на встречу человека прогерманского настроя — провалить наши переговоры. Новый министр иностранных дел будет исключительно пророссийским. Но пока что… Я человек военный и потому скажу, что подхожу к политике с точки зрения военного. До сих пор Россия выполняла миссию сдерживания Пруссии. Эта миссия осуществлялась на британские деньги и в интересах нашего общего заклятого врага. Могу сказать, что этого больше не будет. Россия будет руководствоваться только своими интересами. И заключать союзы. Но на взаимовыгодной основе.

— Это весьма достойная позиция, племянник, — а вот эта похвала прозвучала искренне.

Но за ней последовало предложение прерваться на кофе, и вообще перекусить с дороги. Охотничий домик предполагал охотничий этикет: каждый наливал себе сам и сам брал еду, которая приглянулась. После того, как голод был утолен, а кофей выпит, я сказал:

— Думаю, нам есть что предложить друг другу.

Бисмарк смотрел на меня настороженно. Вильгельм — поощряя.

— У нас есть огромное преимущество перед островитянами. Им для эксплуатации колоний нужен флот, двухдержавный стандарт[39]. А цена каждого нового броненосца и его обслуживания становятся все дороже. Иметь армаду быстро устаревающих кораблей — очень разорительное дело. Мы можем для освоения колоний тянуть туда железные дороги. И получать с этого необходимые ресурсы.

— Если бы это было все так просто… — вырвалось у Вильгельма. Бисмарк молчал, и мне это не нравилось.