Цена империи. Выбор пути

— С политической точки зрения, может быть, имело бы смысл обратиться к балканским монархиям, конечно, все они, кроме греческой, не совсем комильфо… но подумать можно. Я все-таки думаю, что это у мальчика не настолько серьезно (при этих словах папа признался, что вспомнил эпизод из «Двенадцати стульев», когда Бендер протаскивал на пароход «мальчика» Кису Воробьянинова). Пусть пока поиграет в чувства, в его возрасте сие весьма волнительно и полезно для взросления.

— Но, Михель, я надеюсь, что ты понимаешь, что нужен хотя бы год, дабы и Сандро и Ольга смогли лучше узнать друг друга? Может быть, нам не надо давать им этого года?

— Не только понимаю, дорогая, но и поддерживаю это предложение. Пусть наш сын сперва закончит корпус и отправится в первое плаванье, — на этом месте мама

нахмурилась и попыталась прервать отца, но он успел договорить. — Олюшка, я даю тебе слово, что после этого испытания, через которое должен пройти любой человек, с погонами флотского офицера, я переведу Сандро в Адмиралтейство. Нам предстоит строить новый флот, а наш мальчик успел доказать, что у него есть талант и стремление к изобретательству. Вот посмотри, что прислал мне не так давно Сандро.

И перед Ольгой Фёдоровной появился чертёж лебёдки и простейшего приспособления, созданного на основе безмена для взвешивания угольных мешков, которое позволяло безошибочно определять, когда трос с грузом достиг дна на глубине нескольких тысяч метров.

— Я распорядился изготовить опытный образец и испытать пока в водах Черного моря и если он оправдает наши ожидания, то во время плаванья крейсера «Дмитрий Донской» можно будет провести серьёзные гидрографические исследования.

Михаил Николаевич, говоря об надеждах на успех немного не договаривал. Была не надежда, а полная уверенность, ибо схему этого устройства Сандро, а точнее академик скопировал по памяти из книги о легендарном дрейфе во льдах парохода «Седов», который продлился двух лет.

Об этом разговоре я узнал позже, причём из уст самой мама, но уже после моего успешного дебюта на подмостках сцены. А пока, ваш покорный слуга испытывал ощущение устойчивого мандража, грозившего перейти в лёгкую панику. Отодвинув уголок занавеса, я убедился, что сегодня настоящий аншлаг. Зрители заполнили практически весь зал и продолжали прибывать. Среди них были не только родственники смолянок и гардемаринов и начальство обоих учебных заведений, но и их хорошие знакомые, а также представители дружественных дворянских семей. И это было вполне объяснимо, ибо можно завести или укрепить полезные знакомства, а также в некотором роде подписать протокол о намерениях, связать брачными узами бравых гардемаринов и очаровательных барышней-аристократок. А если учесть, что среди присутствующих молодых морских офицеров далеко не все были окольцованы, то охота обещала быть результативной.

Но что же делать с моим состоянием? Мне на мгновение показалось, что из памяти напрочь пропали слова роли, а горло отказывалось издавать не только песни, но и иные связанные звуки. Выручил опыт капустников из далёкого будущего, и я, воровато оглянувшись по сторонам, сделал несколько небольших глотков коньяка из миниатюрной серебряной фляжки. Уф-ф, кажись попустило, но уже пора на сцену, как это там у классиков: Ave, Caesar, morituri te salutant[8]

. Апробированное лекарство отменной выдержки сработало безотказно, и я отыграл с огоньком и с таким вдохновением, что поверили все, за исключением Станиславского. Впрочем, у Константина Сергеевича было алиби, он в данный момент находился в Москве. Но ни я и никто из присутствующих на сцене и в зале, за исключением директрисы Смольного института, не подозревали, что за сим действием наблюдает одна зрительница, разместившаяся в небольшой каморке, скрытой ото всех. Ею была Императрица Ольга Федоровна, примчавшаяся из Крыма, дабы взглянуть на избранницу своего сына. По всей видимости вторая Ольга ей понравилась, ибо среди букетов цветов, заполнивших её артистически уборную один, был особый. В записке с императорским вензелем было несколько слов: «Великолепная игра, а вы — просто милочка». Когда после окончания представления и многократных выходов на бис, получив очередное приглашение от княгини Оболенской на посещения их дома, я добрался к себе во дворец, то меня уже поджидала мама. В результате откровенного разговора она озвучила вердикт, вынесенный ею и папа: они не против наших отношений, но пусть они пройдут испытание временем. И до моего возвращения из длительного плавания, коим завершается обучение гардемаринов в Морском корпусе, общение только в виде эпистолярного жанра, но так, чтобы не компрометировать ни себя, ни девушку!

Глава двадцать восьмая. Поход на «Дмитрии Донском»

Лишь тот, кто странствует, открывает новые пути.

Норвежская пословица

Санкт-Петербрг, Кронштадт. Март-апрель 1886 года.