Цена короны

– Тьма не есть смерть, – Амилле показалось, что тень улыбнулась. – А смерть – не то, чего следует бояться.

«Я знаю»…

Но откуда она может это знать?

– Знание сокрыто в нас, как плод в цветке, – прошелестел ночной гость, словно читал ее мысли. – Только мы боимся увидеть его…

Тень сгущалась, становилась плотнее. Она ниспадала тяжелыми складками плаща, теряясь среди других теней на полу… а может быть, это были сложенные крылья. Так же и одеяние под ними могло быть и камзолом, и панцирем… или оказаться чем-то таким, для чего нет названия. Потом из тьмы проступило лицо цвета полной луны. Старой луны, которая была одна на небе.

Луна задрожала, точно мыльный пузырь на круглой рамке, но не лопнула. Что-то натягивало ее, давя изнутри… Бесформенные выпуклости росли, и она превращалась в перламутрово-белую маску, залитую светом, точно густой краской. Лишь глазницы заполняла бездонная темнота, и Амилла даже не пыталась убедить себя, что это только тень.

– Мы боимся, что плод окажется горьким. Но как узнать, это не отведав его? – голос стал сильнее, в нем появилась глубина. – Помнишь сны, что так пугали тебя? Прошло немного времени – и страха уже нет.

Ночной пришелец шагнул к Амилле. Над его плечом жидким серебром сверкнуло изогнутое лезвие бердыша.

«Смерть»…

И тотчас звук смеха, похожий на шорох пальмовых листьев, пролетел по комнате.

– Я не смерть, – проговорил гость. – Я всего лишь ее скромный служитель, моя королева. Разве ты думаешь об увядании, глядя на розовый бутон? Или тоска и страх застилают твои глаза, мешая любоваться красотой?

– Роза… – прошептала Амилла. – Мне снилась черная роза…

Гость шагнул к столику, где по-прежнему лежала разрисованная баранья лопатка.

– Соултрад… – лунный лик качнулся, словно черные глазницы изучали рисунок. – Цветок Тьмы, что несет в себе плод проклятья… Самый прекрасный из городов Лаара, творение Ольфера Мирта.

– А черви?

Черный рыцарь снова засмеялся.

– Чтобы напитать землю, нужен перегной, моя королева. Что-то должно сгнить, истлеть… Таков закон мироздания. Но вот в чем вопрос: есть ли она, смерть?

Он наклонился вперед, и девушка на миг задержала дыхание. Но лишь на миг. Потому что запах, который она ощутила, вовсе не показался ей неприятным – скорее странным. В нем непостижимо перемешались дурманящая сладость ночного сада и ломящая ноздри свежесть снега, который Амилла впервые увидела в горах.

– Те, кто боятся Тьмы, не смеют туда заглянуть, не могут знать, что там, за гранью. Они придумывают красивые сказки о рае для праведников и преисподней для грешников и помещают в один тех, кого считают своими друзьями, а в другой – тех, кто им неугоден. Для них… Да, для них смерть существует. Для них с ней все кончается. Потому что они верят в это. Сколько бы они не твердили тебе, что собираются отправиться в горний мир Разан, или присоединиться к друзьям на небесном пиру, или стать листком на Великом Древе – все равно они знают, что ничего этого не будет. Ни пира, ни дерева. Только мы, познавшие Тьму, поистине бессмертны. Мы знаем, что смерть – это продолжение нашего начала. И поэтому они станут перегноем, а мы… Каждому воздается по вере его – кажется, так говорил ваш пресветлый Сеггер? Что ж, он был прав.

– Так ты веруешь в пресветлого Сеггера? – ахнула девушка.