Цена крови

Это был хороший вопрос, вопрос, который Этельстан и сам задавал себе уже несколько недель, когда они, встречаясь с танами по всей центральной Англии, пытались успокоить их возмущение убийством Эльфхельма. Он говорил им, что Эльфхельм вел дела с людьми из ближайшего окружения датского короля. Он делал все что мог, дабы убедить их в том, что его отец был вынужден предпринять такой ход против своего элдормена, но был не в силах оправдать тактику короля – беспощадную резню, которой он подверг Эльфхельма и его сыновей. Под нажимом он торжественно поклялся, что, если взойдет на трон, будет вести себя более открыто и справедливо по отношению к знатным дворянам, чем это делал его отец.

Обещание это вряд ли принесло бы ему дополнительную любовь короля, если бы тот об этом узнал.

– Ты боишься, что я кончу так же, как Вульф и Уфгет? – спросил он Эдмунда.

Бедняги. Они были просто пешками в опасной игре своего отца и тем не менее медленно умерли страшной смертью в сыром и зловонном каменном мешке; поговаривали, что их раны никто и не думал лечить. Сиферту и Моркару в виде милости были выданы изуродованные тела их родственников для погребения – похоже, лишь для того, чтобы они сами увидели страшные последствия гнева короля. Молва об этом разлетелась по королевству со скоростью лесного пожара.

– А ты не боишься этого? – вопросом на вопрос ответил ему Эдмунд.

– Боюсь, – с досадой проворчал он. – Король видит врагов повсюду, а я – далеко не невидимка. Но если он потребует от меня отчета, я дам ему честный ответ. Кто-то должен сказать ему открыто о неопределенных настроениях среди его дворян.

Помолчав несколько мгновений, Эдмунд сказал:

– У короля действительно повсюду есть враги. Наши северные границы атакуют скотты, а шпионы короля предупреждают, что датчане ударят еще до конца лета – одному господу известно, где именно это произойдет. Думаю, что он был прав, когда показательно расправился с Эльфхельмом в назидание другим. Он ясно дал понять, что измена и предательство будут жестоко покараны. Раньше лояльность народа поддерживалась золотом, землями и привилегиями. Но это уже в прошлом. В наши времена заставить людей хранить верность своему королю может только страх жестокого наказания.

– Но он – слабый король, Эдмунд, и он не воин. Если люди внутри его королевства повернутся против него, то это из-за страха, что он не сможет защитить их от врагов, давящих на страну снаружи. Помяни мое слово, грядет буря, и мы не готовы встретить ее. Господи, ведь после смерти Эльфхельма в Нортумбрии и Мерсии вообще нет элдормена. Кто организует оборону, если датчане нападут на города вдоль таких рек, как Трент или Уз?

– С недавних пор, опираясь на доверие короля, его заменил Идрик из Шрусбери.

– Идрик! – пренебрежительно фыркнул Этельстан. – Да он просто бандит, а не воин.

– Воин он или нет, но это все равно лучше, чем вообще без вожака, – возразил ему Эдмунд.

Насчет этого у Этельстана были свои сомнения. Сейчас им было необходимо время – время, чтобы посоветоваться с верхушкой северных графств, время, чтобы собрать урожай, время, чтобы подготовить и оснастить запасами бурхи для защиты границ. Он просил всех священников, с которыми говорил, молить Бога дать им время, чтобы они могли собраться с силами для встречи врага.

Но, как сказал Эдмунд, уже сейчас на границе продолжались стычки со скоттами, и он опасался, что ветер с Датского моря тоже несет им беду. Единственное, чего не было у народа Англии в данный момент, это времени.

Они прошли через мост, миновав остров, и впереди показались ворота дворца, охраняемые, как он отметил про себя, тройной стражей. За стенами было шумно и многолюдно, сегодняшняя суета казалась намного оживленнее, чем обычное движение слуг, вассалов и вооруженных солдат. Он с трудом проталкивался на своем коне через толпы мужчин, разбиравших сваленное в кучи оружие и экипировку, женщин и детей, нагруженных какими-то свертками, сновавших от дома к дому, и конюхов, грузивших лошадей и вьючных мулов.

Королевский двор готовился к отъезду, но в этих приготовлениях не чувствовалось порядка и продуманности. Что-то было не так, и это что-то казалось более тревожным, чем вторжение скоттов в далекой Нортумбрии.

Они с Эдмундом спешились, бросив поводья конюху, и прошли в залу. Здесь также повсюду царил хаос, за исключением стола, вокруг которого со всех сторон сидели писцы, что-то лихорадочно писавшие на вощеных дощечках. «Инструкции короля королевским танам», – догадался Этельстан. Он приостановился, чтобы обратиться к дворецкому, который осыпал проклятьями троих рабов, паковавших в сундуки серебряные подсвечники и кубки.

– Что стряслось? – спросил он.

– У Сандвича видели датские корабли, милорд, – возбужденно ответил дворецкий. – Нам еще не сказали, куда именно мы едем, но поговаривают, что выступаем мы завтра.

Этельстан взглянул на брата и понял, что он думает то же самое. Время у них вышло.