Цена любви

После ленча я действительно немного взбодрилась. Мы двинулись вдоль пристани и увидели стариков, занятых починкой сетей. Сыновья и внуки выгружали утренний улов.

— Хочешь посмотреть арабский рынок? — спросил Стивен, стремясь вернуться в древний мир.

— Конечно, — подстегнула себя я, радуясь его неподдельному интересу.

Мы прошли через арабский рынок, заглянули в синагогу двенадцатого века.

— Маврская архитектура.

Затем вышли через заднюю дверь и зашагали по изогнутым переулкам старинного городка. Стивен поведал историю здания. В тени кафе под каменными сводами сидели усатые мужчины, над ними шелестели лопасти вентиляторов… слишком много для столь небольшого помещения…

Не знаю точно, когда у меня начался жар. Сначала меня слегка зашатало, словно я поскользнулась на булыжнике, затем показалось, что я падаю, точно пассажир самолета в воздушную яму… «Не надо было есть то острое блюдо во время ленча». Пожалуй. Странные вещи, происходящие с человеком на незнакомых старинных улицах, всегда нуждаются в разумном объяснении.

Кисти рук мне уже не принадлежали. Мои кисти обладали силой, тонусом, а эти безвольно плыли в воздухе. Онемели, словно сдавленные на несколько минут.

Стивен рассказывал о римлянах в Сагунто.

— Первыми пришли карфагеняне. Вон их влияние в архитектуре некоторых строений.

Я кивнула, бросив взгляд на деталь прекрасной арки. Но на самом деле ничего не видела. Солнце резало глаза даже через темные очки. Я снова сомкнула веки и взяла салфетку, чтобы вытереть слезы, провела ею по лбу. И вздрогнула, обнаружив, что вся в холодной испарине… Эти уж мне местные специи! Наверное, старею, в молодости я могла есть все что угодно и где угодно…

Стивен все еще разглагольствовал: «Испанцы… римляне… завоевание».

— Да, — с деланным воодушевлением произнесла я. — Ты так много знаешь об Испании.

— В основном я узнал это, работая для «Лайфа». Впрочем, мне всегда была интересна история. Единственный школьный предмет, по которому у меня были хорошие оценки, — радостно заявил Стивен.

Внезапно меня скрутило, и я едва не согнулась пополам.

Стивен смотрел в видоискатель своей камеры.

— Ты когда-нибудь была в Израиле, моя дорогая?

— Нет, не была.

— Чудесное место. Хорошо бы съездить вместе на археологические раскопки под Масадом. Я видел фотографии. Города находятся под землей один над другим. Мне всегда хотелось побывать на раскопках, уже собирался, но каждый раз что-то мешало. Видишь, дорогая, снова судьба.

Я пыталась слушать, копировать его приподнятое настроение, но пот на лбу выступал все сильнее, уже чувствуется запах… Что если игнорировать…

— Да, Стивен, — я постаралась придать голосу бодрости, — с удовольствием поеду на места рас…

— Осторожно! — Стивен подхватил меня в тот самый момент, когда я споткнулась на сломанной ступени каменной лестницы, что вела в верхнюю часть города.

— Пустяки! — успокоила я. — Балерины падают только вверх! Знаешь?

Я быстро встала и натянула козырек бейсболки на лоб.

Стивен внимательно посмотрел на меня.

— Ты в самом деле здорова? Прямо не похожа на себя. Ужасно бледная.

— Ерунда. Все в порядке! Посмотри! Кажется, там наверху — старая крепость. Ты наверняка хочешь ее осмотреть, и я рада последовать за тобой.

Я улыбнулась, успокоив его. Мы стали подниматься по высоким разбитым каменным ступеням, Стивен бережно держал меня под руку.

Наверху мы перелезли через толстую полуразрушенную каменную стену, которая окружала остатки крепости.

Как я и предполагала, Стивен пришел в восторг.

— Посмотри, Элизабет.

Он развернул меня к морю.

— Все эти крепости строились так, чтобы удобно было вести наблюдение. Отсюда виден любой вражеский корабль на Средиземном море. Смотри, дорогая, перед тобой сама история.

Каменная стена, крепость и все остальное плыли у меня перед глазами в голубой дымке.

Стивен обошел крепость по периметру, осмотрел все.

— Представляешь, за этой стеной, толщиной не меньше пары футов, находится отвесная скала. Сюда невозможно забраться. Воины могли отразить сверху любое нападение в том случае, если корабли неприятеля не удавалось потопить на подходе.

Стивен менял объективы, стремясь снять крупным планом сквозные отверстия в стене, куда вставлялись стволы пушек. Он работал, снимал в Разных ракурсах, излучая энергию. Он любил такую работу, и мне нравилось наблюдать за ним.

— Знаешь, дорогая, — крикнул он из дальнего угла крепости, — я, пожалуй, сделаю фотоочерк об этом замке. Не ради денег — за такие материалы платят мало.

— Какая разница, если ты получаешь удовольствие.

— В тебе говорит женщина. Для мужчины счет в банке — это табло, которое показывает, кто ты такой. Мне платят деньги за то, что я — спортивный символ телекомпании, самоуверенный, но все же вполне управляемый человек.

— Ты несправедлив к себе, — ответила я. — Не думаю, что кто-то считает тебя управляемым.

— Поверь, это правда. Ты же не знаешь. Телекомпания — иерархическая структура вроде банка с боссами, над которыми стоят другие боссы. И самое плохое то, что я изо всех сил стараюсь приспособиться к этой корпоративной системе.