Цена любви

Я мотнул головой, веля следовать за мной, и пошел в сторону свободных апартаментов. Сегодня был аншлаг. Откуда столько народу в клубе? Что все эти люди делают в Москве в середине лета? Валите на курорты.

Мне пришлось подняться на второй этаж. Плохо. Очень плохо. Скорее всего, нас тут никто не услышит, и я смогу взять ее как угодно. После наказания, разумеется. Войдя в первую попавшуюся комнату, я обернулся. Дарина прикрыла за нами дверь и прижалась к ней спиной.

Она замерла, не двигалась, смотрела на меня как кролик на удава, и этот затравленно зачарованный взгляд сделал меня еще тверже.

– Ты в своем репертуаре, – проговорил я, сбрасывая пиджак на кровать. – Рвешься в экшен, но при этом не удосужилась изучить протокол.

– П-простите, Мастер, – усугубила она свое положение.

Я воздел глаза к небу.

– Ошибка, Дарина. Я не твой Мастер больше.

– Я не Дарина, – ответила дерзкая девчонка, задрав нос. – Меня зовут, Рин Шоу, Мастер.

– Я – Не – Твой – Мастер! – отчеканил я грубо, повышая голос. – По протоколу ты обязана обращаться ко мне «сэр». Никак иначе.

Улыбка тронула ее полные губы. Что она сделала с губами, вашу мать?

– Не мой Мастер. Я поняла. Но все такой же зануда. Говорят, постоянство – признак мастерства, – и добавила с издевкой, – сэр.

– Ошибка в обращении – дважды. И дерзость. Ты понимаешь, что я обязан тебя наказать?

– Вы же не мой Мастер, сэр.

Я глубоко вздохнул, призывая терпение, как благо для меня. И для нее.

– Я наблюдатель. Ты должна соблюдать протокол вечеринки, раз уж имела глупость и наглость явиться на нее.

– Простите, сэр. Мне не дали протокол.

– Меня это не волнует.

– Неудивительно. За ошибку в обращении при экшене – от трех до пяти ударов? За дерзость столько же, насколько я помню. На усмотрение доминанта.

Дарина опустилась на колени, склонила голову, готовая покорно принять наказание. Мои кулаки сжались.

Я сел на кровать, снял часы,  запонки, бросил их к пиджаку, закатал рукава.

– Спусти брюки с задницы и ложись поперек моих колен.

Я хлопнул себя по ноге вместо приглашения.

– Сей-сейчас, – пролепетала Дарина.

– Нет, мать твою, завтра! Немедленно, – заорал я, теряя терпения, злясь на себя даже больше, чем на нее.

Когда я орал последний раз? Когда наказывал ее за воровство. Проклятье, это плохая ассоциация.

Дарина поднялась, непослушными руками стала расстёгивать свои сексуальные брючки. Господи, я даже не удивился, обнаружив, что на ней нет белья. Засранка!

Я прикрыл глаза, когда она улеглась на меня. Что мы там собирались делать? Ах, да. Наказание.

– Считай вслух и благодари, – выдавил я, стараясь унять волнение в голосе.

Доминирование и контроль, Салманов.

Ага.

– Вы не озвучили количество ударов, сэр. До скольких считать? – поинтересовалась Дарина тихо, но все так же ехидно.

Мой личный сладкий демон.

– А у тебя проблемы с цифрами? Считай. Все, что дам, все твое.

Я занес руку и шлепнул по заднице.

– Один. Спасибо, сэр.

У меня зашумело в ушах, помутился разум, расфокусировалось зрение.

Большая ошибка, Салманов. Стоп. Просто стоп.

Но я игнорировал совет, отключающегося здравого смысла и шлепнул ее снова.

– Два. Спасибо, сэр.

Точно, это финиш.

Глава 4. Вне правил

Рин

Я сразу поняла, что это не наказание. Кирилл бил меня сильнее даже в первый раз, когда я, глупая и наивная, опоздала домой с шопинга и игнорировала его приказ о депиляции. Те удары ладонью, конечно, тоже не сравнить с ремнем или кнутом, но они были болезненные, жесткие, резкие. Они были наказанием. Физическим и моральным.

А сейчас…

Что это такое? Не похоже на подготовку, не похоже на наказание. Зато очень напоминает эротическую порку. Пожалуй, чуть сильнее, чем мне нравилось, но в этой обжигающей боли  что-то есть. Только ведь Салманов велел считать и благодарить за кару, а я… Я же возбуждаюсь.

Честное слово, я бы хотела проникнуться своей ошибкой, раскаяться, но вместо этого кусала губы, чтобы не стонать, называя цифры. На двадцати моя сдержанность приказала долго жить.

– Двадцать один, – бессовестно прохныкала я. – Спасибо, сэр.

И оттопырила задницу, прося еще ударов по разгоряченной коже.

– Ты хочешь еще, да? – безошибочно прочитал мои желания Кирилл.

– Да, пожалуйста.

Я заерзала, чуть задела его пах. Ох, он возбужден.

Вместо очередного шлепка Кирилл погладил меня по попе. Я захныкала снова, забывая правила, желая себе еще этого болезненно сладкого экстаза.

– Пожалуйста, что?

– Пожалуйста, сэр. Отшлепайте меня. Я такая плохая девочка.

– Вот уж точно!

Он снова погладил, заставляя меня скулить и стонать.

– Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

Кирилл шлепнул меня по влажным половым губам.

– Встать, – приказал он, спихивая меня с колен на пол.

Едва я поднялась, Салманов толкнул меня к стене, сгреб в объятия, прижимая к себе,  и набросился на мой рот. Я перестала чувствовать пол под ногами, так крепко обнимал Кирилл. Его губы терзали мои. Нам обоим не хватало воздуха. Но я предпочла бы задохнуться, чем лишний раз оторваться от его рта. Кирилл проталкивал язык мне в рот, кусал и посасывал губы, вдавливал пальцы, оставляя следы на коже.

Самая сладкая боль.

Чистейший экстаз.