Цена любви

Александр Борисович схватил телефонную трубку и набрал вначале домашний номер Плетнева, затем, когда там никто на звонок не откликнулся, мобильный. И сердито чертыхнулся, услышав вежливое: «Абонент временно не обслуживается». Этот оболтус не позаботился положить на свой счет деньги…

Колебался Турецкий недолго. Вынув из папки нужные страницы и убрав остальное в сейф, он предупредил Наташу, что будет только к вечеру, и, выйдя из «Глории», направился к своему «пежо». Школу, в которой учился Плетнев-младший, он знал, поскольку пару раз и ему довелось заезжать туда за беспокойным Васькой. А если дома у Антона никого нет, значит, разборка с директором все еще не завершилась…

На самом деле нелегкий разговор с преподавателями для Плетневых закончился как раз в тот момент, когда синий «пежо» Александра Борисовича затормозил напротив школьных ворот. Столь удачно подъехавший Турецкий опустил водительское стекло и в итоге получил возможность не только лицезреть, но и слышать потуги Антона завоевать макаренковские высоты.

Оба — отец и сын — выглядели так, словно только что вышли из бани, забыв причесаться и наспех натянув одежду, и это было так забавно, что даже злившийся на оперативника Турецкий слегка улыбнулся.

— Он тебя слабее, ты это понимаешь? — Антон остановился на крыльце, бесцеремонно тормознув своего отпрыска и пытаясь заглянуть ему в раскрасневшуюся, сердитую физиономию. — Он же тебя на целую голову ниже, он даже сдачи тебе дать не может!

— Он хотел… — буркнул Василий.

— Тем более… Видишь, защищался по-честному, а ты? Ты-то его сильнее, почему тогда стал его бить?

Плетнев-младший молча опустил голову, но Александр Борисович видел, что выражение лица у мальчишки по-прежнему оставалось упрямым.

— Нипочему! — буркнул он. — Просто так, захотелось…

— Захотелось, да? — Вся фигура Антона выражала крайнюю степень растерянности, что говорить дальше, он явно не имел ни малейшего представления.

Турецкий решил, что самое время вмешаться в ситуацию, и поспешно выбрался из машины.

— Привет, господа Плетневы, — подал он голос, подходя к воротам.

— А? — Антон слегка вздрогнул и поглядел в его сторону. — Привет, Саш… — он снова покосился на сына и добавил: — Сейчас Василий подумает и, вероятно, тоже с тобой поздоровается.

— Здрасте, дядь Саш… — пробормотал тот, но голову наконец поднял, вероятно углядев в Турецком возможного избавителя от отцовских нотаций. А Плетнев-старший внезапно оживился:

— Вась, вот смотри. Если тебе хочется побить кого-нибудь просто так, то почему бы тебе дядю Сашу не ударить?

Александр Борисович перехватил просительный взгляд Антона и едва заметно кивнул тому.

— Или ты, может, боишься того, кто тебя сильнее? — продолжал Плетнев напирать на трудновоспитуемого потомка.

— Ничего я не боюсь, — хмуро буркнул Васька. — Это все понарошку, методы воспитания. Если я сейчас его ударю, он мне не ответит, а ты скажешь: потому что нельзя бить слабого.

Он с откровенным презрением посмотрел вначале на отца, а потом на тоже моментально растерявшегося от такой недетской проницательности Турецкого и отвернулся. Надо сказать, что Александр Борисович сориентировался в ситуации быстрее.

— Вот и хорошо, что ты это знаешь, — заявил он. И хотя в ответ ожидалось им как минимум молчание, а как максимум хотя бы что-нибудь не слишком изобличающее растерянность обоих мужчин перед юным нахалом, Турецкий вслед за Антоном радостно вздрогнул, когда за его спиной раздался голос его жены:

— Привет! И ты, Шурик, здесь? — Никто из троих не слышал, когда она подъехала и успела припарковать машину позади синего «пежо» мужа, но видеть ее рады были все.

Ирина Генриховна решительно направилась к Плетневым, начавшим наконец спуск со школьного крыльца, на ходу рассеянно чмокнув Турецкого в щеку.

— Ну что, Вась, домой? — Она спокойно взяла маленького хулигана за руку. — Пойдем, папе с дядей Сашей работать надо.

Александр Борисович невесело усмехнулся, глянув в непривычно оживленное лицо жены.

— Я сейчас и один справлюсь, — произнес он. — К Антону у меня всего несколько вопросов. А вот ты сейчас, я думаю…

— Вот и хорошо, — перебила его Ирина Генриховна, не соизволив дослушать. — Значит, папа тоже с нами поедет. А дядя Саша приедет потом. Да, дядя Саша?

— Да, тетя Ира, — самым ядовитым голосом, на который только был способен, почти пропел «дядя Саша», но Ирина этого, судя по всему, не услышала, поскольку уже вела Василия к своей машине.

Плетнев-старший неуверенно потоптался на месте, чувствуя себя крайне неловко и, видимо, не зная, что ему делать. Турецкий усмехнулся:

— У меня к тебе и правда вопрос. Ты экспертное заключение со списком работников цеха сравнивал?

— Я не успел, — виновато ответил тот. — Вечером собирался… Только не работников, а работниц… Все трупы, не считая Чжана и Мальцева, женские… А что, прямо сейчас хочешь, чтобы я этим занялся?

— Ты сказал — все трупы женские? — насторожился Александр Борисович. — Это точно?!

Не понимая причину его волнения, Антон удивленно смотрел на шефа.