Цена мира

Этельберт воздел меч над головой и плавно опустил, опираясь на него, как на посох. Он не опускался на трон раньше времени: во время вынесения приговора король должен был возвышаться над всеми. Однако и произносить всю свою речь сам он тоже не собирался.

Повинуясь его жесту, вперед выступил Вин’Эддиф.

— В течение последних трех лун, — начал зачитывать со свитка Голос Короля, — Были совершены чудовищные преступления перед законами людскими и Небесными. Обвиняемый в этих преступлениях предстанет сегодня пред судом потомка Эормуна, чтобы принять заслуженное наказание. Овладев запретными тайнами черного колдовства Зверя и принеся человеческие жертвы, обвиняемый призвал две проклятые тени, придав одной облик эдлинга Бей’Вулфреда, а другой эдлинга Ар’Бардальфа. По его приказу проклятые тени убили множество людей, включая эдлинга Бей’Вулфреда и леди Ар’Челсею, а также совершили покушения на принцессу Вин’Линетту, принцессу Бей’Ханну и лично Его Величество короля Бей’Этельберта. Данные преступления не могут быть прощены и должны быть наказаны гневом Небес.

Закончив речь, Эддиф скатал свиток, повернулся к королю и низко поклонился.

И вот тогда Этельберт подал голос:

— Верный долгу перед Эормуном и страной, я обязан покарать виновника. Вы признаете свою вину…

И легкую заминку допустил он, прежде чем закончить:

— …хеленд Ар’Бранд?

Хоть и шатало его слегка, но рыцарь сделал твердый шаг вперед.

— Я признаю свою вину, — с достоинством ответил он, — Я призвал демонов и пытался убить Его Величество. Я сделал это по собственной воле, чтобы показать вам всем. Асканийцы и данаанцы — не друзья. И никогда ими не станут.

На секунды воцарилось ошеломленное молчание. И Ингвар почувствовал, как рядом с ним Линетта просто подкинулась от возмущения.

— Это ложь! — воскликнула она, — Он не действовал в одиночку! За ним стоял отец Бернар!

Однако голос её потонул в криках толпы:

— Убийца! Предатель!

— Колдун!

— Семибожник!

— Отродье Зверя!

— Данаанский выродок!

— Полукровка!

— Чужак!

Каждое слово, исполненное ненависти, казалось, вонзалось в тело Бранда подобно стреле, но несмотря на это, он стоял молча и смотрел прямо. Он не пытался более оправдаться.

Он принимал все предназначенные ему удары.

— Тихо! — крикнул Голос Короля.

И как по волшебству, толпа действительно затихла.

— Отец Бернар, — подал голос Этельберт, — Что скажет святая Церковь?

Предстоятель вышел вперед, и лишь теперь Ингвар смог увидеть, что церемониальный перстень первосвященника снова красуется на его пальце.

— Властью, данной мне Эормуном, — сказал отец Бернар, — Я объявляю, что этот человек продался Зверю и более не является правоверным эормингом. Он может быть отдан суду Вашего Величества и наказан в соответствии с законом.

— Да будет так, — кивнул король, — В таком случае, веление Эормуна ясно для нас…

И тут подал голос Ингвар:

— Брат… Ваше Величество, — поправился он, — Пересмотрите обстоятельства дела еще раз.

Он сделал несколько шагов вперед, испытующе глядя на младшего.

— Этот человек не мог действовать в одиночку. Он не обладает колдовской силой. Вам известны факты, указывающие на его сообщника. Не верьте слепо словам фанатика. Разберитесь в этом деле тщательнее.

— Нет, брат, — откликнулся король, — Дело уже решено, и истина установлена. Ар’Бранд действовал в одиночку и сам призвал демонов. Не стоит недооценивать его и пытаться принизить его вину.

— Но это ложь! — возмутилась Линетта, вставая рядом с мужем.

— Ты смеешь обвинять Его Величество во лжи?! — зашипела вдовствующая королева, — Какая дерзость! Стража!

Гвардейцы шагнули было к принцессе, — но шарахнулись назад, стоило зазмеиться в руке Ингвара лезвию демонского клинка.

— Кто сделает еще шаг, умрет, — предупредил кесер.

— Отставить! — почти одновременно с ним крикнул Этельберт, — Всем успокоиться! Прочь мечи!

И лишь после того, как оружие вернулось в ножны, продолжил:

— Я понимаю, как тяжело вам, Ваше Высочество. Вы через многое прошли и потому говорите необдуманно. Я прощаю вас и надеюсь, что в объятиях моего брата вы вскоре оправитесь от пережитого. Я в неоплатном долгу перед вами за ваши действия в Великом Соборе, но я не позволю никому подвергать сомнению мои решения.

Не делая паузы в речи, он вновь обернулся к Бранду.

— Хеленд Ар’Бранд, вам дается шесть дней и ночей на то, чтобы раскаяться в своих грехах и отмолить свою душу. По их истечении вы будете преданы огню на главной площади, ровно в полдень. И да будет Эормун милосерден к вам.

— Я следую Его воле, — откликнулся рыцарь, — В жизни и в смерти.

— Ты поступил как полный кретин.

Едва они остались наедине в королевском кабинете, Ингвар поспешил сказать брату те слова, что могли бы стоить ему головы, если бы их кто-то услышал.

— Это я-то? — огрызнулся король, — А сам? Зверь тебя надоумил полезть со своими возражениями во время суда. Знаешь, что могло бы быть, если бы ты и вправду кого-нибудь покалечил?

Ингвар безразлично пожал плечами:

— Калечить? Я не собирался никого калечить. Если бы кто-то из них протянул свои лапы к Линетте, я просто убил бы его.