Цена моей нелюбви. Я тебя верну (СИ)

— Ты, — слишком резко отвечает он, вновь смотря на меня. Не моргает. Поднявшись, идёт ко мне, садится рядом. — Она прекрасно знала, что я буду думать о тебе и не сконцентрируюсь на проблемах. Вот и добивала.

Я поворачиваюсь вполоборота, чтобы понять, что он задумал. Но едва Альп садится рядом, как обнимает меня за плечи и притягивает к себе. Прижимается губами к моему лбу. На какое-то мгновение я цепенею, не сразу понимая, как реагировать.

— Она знала… Была уверена, что я тебя не отпущу. Ее братья, ее отец… Они настоящие психопаты. Пусть поняли мы это не сразу. А она сама… вообще с катушек слетела. Её место в психиатрической больнице.

Не знаю, что я сейчас чувствую на самом деле. Отстраняться от Альпарслана не хочется, потому что в его объятиях тепло. А ещё его запах… Такой родной и чужой одновременно…

Но в то же время гордость не позволяет спокойно реагировать на его действия. Поэтому я отстраняюсь, решая не давать ему шансов думать что-то лишнее. Лёд между нами никуда не делся. И не денется, даже если я и моя жизнь будут зависеть от этого человека.

— Зачем Давиду так со мной поступать, Альпарслан? Он же мой брат… — тихо говорю я, садясь в самом углу небольшого дивана.

— Из-за наследства твоего отца.

До меня не сразу доходит, о чем вообще говорит Чакырбейли. Но, вспомнив огромную любовь своего брата к деньгам, я истерично смеюсь. Сквозь слезы.

Верю. Вот честно. Верю, что Давид способен на такое. Хотя никогда в голову не приходило ничего подобного. Я ведь думала, что выкрутасы прессы — дело рук Альпарслана, желающего ещё сильнее оттолкнуть меня. Чтобы я просто сбежала без оглядки и никому не сказала о его измене. Но оказалось… мой брат не менее виноват, чем муж. И если у второго хотя бы были мысли меня защитить, то первый конкретно хотел избавиться.

— Не сдалось мне наследство отца! — раздраженно выпаливаю я.

— Я знаю.

— Никогда об этом даже не думала.

— Знаю, — кивает он. Рука Альпарслана внезапно оказывается на моем лице. Гладит щеку подушечкой большого пальца. — Но он думает иначе. Да и родители тебя любят. Точнее, любили. До того, как он все вывернул в свою пользу, а тебя в дерьме по горло утопил.

Я пропускаю жесточайшие слова Альпа о нелюбви родителей и рвано выдыхаю.

— То есть и отец уже знал правду, но не изменил мнение?

— Он узнал, когда я с ним поговорил. А потом Давид… — Чакырбейли качает головой. — Давид снова все перевернул с ног на голову. Снова журналисты вмешались, всякую ерунду писать начали. О многом ты не знаешь, Дарина. А когда я попытался объясниться, твой отец и меня выгнал. Без понятия, что Давид наговорил ему про меня. Но тесть меня видеть категорически отказался. Предположения есть, но я не уверен. Давид умеет убеждать…

Не знаю, какие предположения были у Альпа, но если судить по тому, что мой братишка испытывает бесконечную и безумную любовь к деньгам, то да, наверное, он сказал папе, что Альп специально пытается обелить меня. А все для чего?! Чтобы папа разделил наследство, и Альп получил то, что принадлежит мне? Бред, конечно. Не укладывается в голове. А ведь Чакырбейли — не нищий парнишка.

— Дари, — мягко произносит Альп, заглядывая мне в глаза. — Ты же не будешь спорить со мной насчёт жилья? Тебе нужно переехать оттуда. Завтра…

— Переехать надо, не отрицаю. Оставаться там не собираюсь. Ибо видеть Руслана нет желания. Но… Не к тебе уж точно.

— Мы не дети, Дарина, — настаивает он. — Пусть отношения у нас не самые лучшие… Но жить будем в одном доме. Потому что я как на иголках весь день. В голову ничего не лезет, не могу сконцентрироваться на работе… То и дело думаю о вас и том, что что-то может пойти не так. Хочу возвращаться домой и видеть, что с вами все хорошо. А остальное как-нибудь переживу. Даже твои убийственные и ненавидящие взгляды. Да и сына хочется видеть часто, а не только по ночам.

— Ты предлагаешь мне вернуться в тот дом, куда я обещала больше не возвращаться? То есть к твоим родителям?

— Нет, конечно. Туда никогда не вернёмся. Да и вообще, не хочу видеть то, что напоминает о прошлом. Никто не полезет к нам, никто не посмеет что-то указывать. Мои родители тебя любят, но и им больше нет места в нашей жизни. Страницы старой книги давно для меня закрылись. Сейчас я просто пытаюсь избавиться от проблем. Пусть полтора года назад я считал это трусостью и думал, что поступаю как баба, сбежав от проблем… сейчас я предпочитаю уехать, забрав жену и сына. И плевать я хотел на то, что случится с компанией отца или с кем-то ещё…

— Слишком поздно ты очухался, Альпарслан Чакырбейли! — Я нервно смеюсь, наблюдая, как он поджимает губы. — Я так понимаю, теперь ничьей жизни не угрожает опасность?

Альпарслан то ли игнорирует мои слова, то ли просто избегает вопроса.

Когда-то я столько всего хотела выплюнуть в лицо этого человека, однако сейчас все будто вылетело из головы. Исчезло, испарилось. Стерлось!

— Завтра успеешь собрать вещи? — невозмутимо продолжает он.

— Соберу, но насчёт переезда в твой дом… Однозначно — нет.

Он вздыхает, шумно сглатывая.