Цена моей нелюбви. Я тебя верну (СИ)

Напряжение между нами разрастается с каждой минутой и сильно ранит. Надо как-то переключиться, не думать об Альпе. Не реагировать на его прикосновения и стать хладнокровной. Такой же, как он. Отплатить ему той же монетой! Да только выходит у меня паршиво. Едва я заглядываю в глаза Чакырбейли, как собственное сердце меня подводит, и я с головой окунаюсь в прошлое, где мы были счастливы.

Отгоняю лишние мысли, которые не приносят мне ничего хорошего. Выдерживаю пристальный взгляд Альпарслана. Он не рад, что я открыла данную тему. Но все же отвечает:

— Твой отец хочет увидеть тебя. Каана тоже. Я вообще не одобряю его желание. Но... выбор за тобой.

Усмехнувшись, я отворачиваюсь в очередной раз, на все сто процентов зная, какое приму решение. Мне не плевать на судьбу родителей. Честно. Несмотря на все, что они со мной сделали. И да, я знаю, что отцу осталось недолго. Да только я не готова его увидеть. Когда он умрет... пусть останется в моей памяти таким, каким был два года назад.

Самоуверенным, сильным, властным.

— Нет, Альпарслан. Я против.

— Верное решение, — спустя время отзывается Чакырбейли, все так же пристально разглядывая мое лицо. — Хотя я думал, ты поедешь при любом раскладе.

Я усмехаюсь в очередной раз. Потому что он не понимает, что каждое воспоминание о прошлом — это то же самое, что ковыряться в свежей ране острым кинжалом. Невыносимо больно. Меня колотит от мысли, что я буду заглядывать в глаза отца, который растоптал меня, сравняв с грязью.

В голове не укладывается... Будь у меня двое детей... Если один из них совершит ошибку, а второй будет тыкать пальцем, обвиняя его в чем только возможно, я не поступлю так, как поступили мои родители. Даже если второй ребенок оказался бы прав насчёт первого... Я все равно поговорила бы с первым и выслушала бы ситуацию с его стороны. Не стала рубить с плеча. Всё-таки... Моя родная кровь! Как можно отказаться от дочери, не выяснив, что произошло на самом деле? Уму непостижимо! Прошло полтора года. Да, я уже смирилась с тем, что отцу и матери я и даром не нужна... По крайней мере, они отчетливо дали мне понять, что сын для них гораздо важнее. И после всего пережитого поехать к отцу и поговорить с ним? Смотреть в глаза как ни в чем не бывало? Да ну! Такого не бывает.

Ладно Альпарслан — чужой мне человек. Ну да, жили вместе три года. В браке! Однако это не одно и то же... Родители — это родная кровь. Между нами есть связь, которую не разорвать. А вот с мужем совсем другая история. Разорвать путы брака можно, если постараться.

И в итоге тот самый чужой человек, то есть Чакырбейли, пусть не самым удачным путем, но все же пытался оградить меня от врагов. В том числе и от моего брата… который до сих старается сломать мне жизнь.

Альп сжимает мою ладонь снова, теперь гладит большим пальцем запястье.

Мягко выдернув руку, я встаю и иду к окну, слыша его глубокий выдох. Он поднимается следом — я это затылком чувствую. Останавливается за моей спиной.

— Знаешь... Тяжело наблюдать за человеком, которого любишь до безумия, в камеры видеонаблюдения. Тяжело чувствовать безысходность... Будто ты ни на что не способный овощ. Впрочем, так и было, — тихо говорит он. — Я считал Абрамовых надёжными мужиками. Знал, что ты окажешься рядом с ними. Гейдаровы не могли к ним лезть, боялись нажить себе новых врагов. Но едва я устранил проблемы и собрался поехать к тебе, чтобы все рассказать, как узнал, что Руслан уговорил тебя вернуться. Снова пошел против меня, желая насолить сильнее. Именно в тот момент, когда сам погряз в дерьме по горло. Нам сейчас необходимо, чтобы все знали, что ты со мной. Что никаких связей у тебя с Абрамовым нет. С его компанией — тоже. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

Альпарслан стоит за моей спиной. Я кожей чувствую, как он напряжён. По его голосу, который буквально хрипит. Он устал — это видно даже невооружённым глазом. Едва выдает слова...

Он действительно наступает себе на горло. Будь у него другой выход, не стал бы объяснять каждую мелочь. Ибо характер у него такой... Бескомпромиссный. Холодный. Отстраненный.

Я не отвечаю и не поворачиваюсь к Альпу, потому что говорить мне ему нечего. Желания нет. Лучше уж лечь спать и немного отдохнуть. Я всю ночь не могла уснуть после тех слов, что он шепнул перед уходом.

Короткий стук — и Альп отходит на пару шагов. А у меня складывается ощущение, будто со всех сторон открываются двери и окна. По комнате пролетает сквозняк, от которого становится прохладно.

— Простите, — в спальню заходит Тамила, качая на руках плачущего Каана, — я не смогла его успокоить. Он плачет безостановочно. Глаза трёт, бедненький. Может, спать хочет?

Я киваю. Спать он хочет однозначно, как и я сама.

— Я присмотрю за ним. Можно? — спрашивает Альп, забирая Каана из рук девушки, которая сразу же уходит. Чакырбейли выжидающе смотрит на меня.

— Нет. Я уложу его спать, не волнуйся. Лучше сам иди отдохни. Выглядишь неважно.