Цена моей жизни

Воспоминания есть у каждого человека. У кого-то хорошие, у кого-то такие, как у меня.Эти уродливые воспоминания так и стояли перед глазами.К черту. Я наблюдал как она спит, напротив моей кровати. Я сел в кресло у кровати, глядя на женщину, которая не выходила у меня из головы. Мои губы скривились в усмешке. Я буду ждать, планировать и строить планы, чтобы получить свой приз. Я буду терпеливо учить её любви. Чтобы завоевать ее, я должен был выяснить ее слабость.

Когда ночь полностью поглотила улицу, я встал со своего места и вышел из комнаты. Нужно решать проблемы, я не могу вечно сидеть у её кровати. Спустившись вниз в подвал, где мои люди ожидают меня, Виктор оттаскивает меня в сторону для личного разговора:

- Ты должен отпустить ее. Переспи с ней как хотел и отпусти. Она путает твои мысли.  Уставившись на него, я рассматриваю его лицо. Я криво улыбаюсь.

- Она гость в этом доме. И останется, пока я этого хочу. Вопрос закрыт.

Я направляюсь к главному столу, где парни наклонившись над ним бурно что-то выясняют.

- Что сегодня на повестке дня? Макс сразу же отвечает:

- Наведение порядка. Склад А. Сегодня прибывает груз, нужно перехватить. Но, есть одно большое жирное, но. Кто-то сливает информацию, из нашего круга. Нужно выяснить. И как можно быстрее. Мы теряем деньги и людей.

- Кто бы это не был. Я выковыряю ему глаза. Чем-нибудь ржавым. И тупым.

Той же ночью:

Подъезжая на трех внедорожниках к мы достаточно эффектно появляемся. В этот раз должно получиться идеально. Мы заходим в здание. Как я понял по происходящему груз уже прибыл и разгружается.

- Добрый вечер, мои друзья-начинаю я разговор. Эти люди знают меня, знают на что я способен.

Мы подходим к мужчине, как я понял он и  был  главным. Он приветствует нас:

- Приветствую вас. Чем обязан?

Он меня злит. Мой глаз дергается, я стискиваю зубы, и абсолютно спокойно говорю:

-Я забираю этот груз.  

Улыбка мужчины исчезает с его лица.

- Я не понимаю, в чем проблема?  

Я тихо отвечаю:

- Ты трогаешь меня и моё.  

Кивая, я показываю рукой на склад:

- Я думаю, нам не нужно больше говорить об этом. Не так ли? Я хмурюсь. Он, целую минуту наблюдает за мной, потом ухмыляется, и садится за свой стол:

-Я думаю, тебе и твоим людям пора уходить.

Добравшись до спинки стула, я наклоняюсь к его голове, и достаточно громко шепчу так, чтобы услышали все.

- Мы уйдём, но сначала:

Так же быстро, как атакуют змеи, я рукой беру в захват его шею, и сжимаю достаточно сильно, чтобы приостановить поступление воздуха.

- Говори, кто меня сливает.

Он начинает цепляться за мои руки. Это ничего ему не дает.  Из-за отсутствия воздуха растет давление, и его лицо становится темно-бордовым. Он задыхается, в его глазах появляется страх:

-Я не знаю. Анонимные звонки.

- Очень плохо. И знаешь, я тебе не верю.

Дотянувшись рукой до заднего кармана, я вытаскиваю свой складной нож из слоновой кости, и выдвигаю лезвие, и перерезаю ему горло.  Вероятно, должно быть печально, что я ничего не чувствую из-за того, что сделал это. Нет никаких угрызений совести, говорящих мне остановиться. Нет эмоций. Просто... ничего. Мой разум и я, абсолютно непринужденно делаем это кому-то, в ком мы уверены, что он виноват. Кому-то, кому надо преподать урок.Мы уходим из склада. Все что я хотел, сделал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ За следующий час я наблюдал за тем как начиналась гроза, мелкий дождь медленно начал накрапывать.

Со временем дождь сильнее барабанил по лобовому стеклу моей машины. Я не мог выйти из машины, не хотел идти в это место. И когда очередной раскат грома раздался где-то на расстоянии, я собрался с мыслями и вышел.

Просто ушёл, оставив ключи в замке зажигания, пока сам быстро поднялся по ступеням к крыльцу здания.Прошел по коридору к восьмому номеру и медленно провел пальцем по табличке на двери: «Алексеева Людмила Витальевна ».

Я вошел в комнату, и женщина в кровати тут же села ровнее.

- Кто тут? Что вам нужно? Я подошел ближе, присаживаясь напротив её. Несколько минут женщина молчала, но затем начала говорить.

– Здесь недостаточно тепло, – сказала она. – Я всегда прошу дополнительные одеяла.

Я заметил, что она была укрыта четырьмя одеялами, а в углу лежала еще стопка сложенных пледов. Она все продолжала говорить и говорить, а я молча слушал.

- Видимо, я попросила так много, что какой-то анонимный спонсор присылает мне совершенно новые одеяла всякий раз, как прошу о них.А еще я ненавижу здешнюю еду, так что анонимный спонсор присылает мне питание каждый день. Но я все равно нечего не вижу. Не могу снова увидеть этот свет.

Боль в моей груди становилась почти невыносимой. Я ненавидел её. Я медленно ждал её кончины. У меня не хватает сил причинить ей боль, такую же как она причинила нам. И чем больше женщина говорила, тем больше я гадал, знала ли она, что была технически мертва. С каждым днем ухудшается ее состояние. Все из-за жадности, жажды и голода. Все ради ничего. Какая мать может продать своего ребёнка?

- Филипп?

- Филипп умер. Умер двадцать два года назад.