Цена нелюбви

Однако не хочу скрывать. Я оченьпохожа па свою мать. Может, потому, что ребенком я всегда бегала по поручениям, для которых была слишком мала и которых, естественно, боялась. Меня послали за новыми прокладками для кухонного крана, когда мне было восемь лет. Сделав меня в таком раннем возрасте своим агентом, моя мать смогла воспроизвести во мне те же самые несоразмерные страдания по поводу незначительных взаимодействий с окружающим миром, которые сама она почувствовала в тридцать два года.

Я не припоминаю ни одного заграничного путешествия, в которое хотела бы отправиться, которого в какой-то мере не боялась бы или от которого отчаянно не желала бы отказаться. Меня постоянно выпихивали за дверь предварительные обязательства: куплен билет, заказано такси, подтверждено бронирование в отеле, и, словно для того, чтобы не оставить себе путей отхода, я всегда перед пышными прощаниями болтала о путешествии с друзьями. Я бы с блаженством вечно пронзала атмосферу в широкофюзеляжном самолете, но приземление было мучительным, поиски первого ночлега были мучительными, хотя сама передышка – моя личная копия Эндерби-авеню – была восхитительна. В конце концов я привыкла к этой последовательности страхов, нагнетающихся, кульминирующих в головокружительном прыжке на мою восприимчивую психику. Всю свою жизнь я заставляла себя совершать поступки. Франклин, я никогда не летала в Мадрид из любви к паэлье. Ты считал, что я использовала путешествия для освобождения от мрачных оков домашнего покоя, но на самом деле каждое из них было перчаткой, которую я бросала и которую себя же заставляла поднимать. Если я всегда радовалась тому, что сумела уйти, я никогда не радовалась своему уходу.

Однако с годами антипатия притупилась, а процесс преодоления вызывал лишь легкое раздражение. Как только я научилась принимать собственный вызов – постоянно доказывать свою независимость, компетентность, мобильность и взрослость, - страх перенацелился: единственное, чего я боялась больше еще одной поездки в Малайзию, - остаться дома.

Итак, я боялась не просто стать такой, как моя мать, а стать матерью вообще.Я боялась стать непоколебимым, неизменным якорем, трамплином для нового юного авантюриста, чьим путешествиям, возможно, я завидовала бы и чье будущее пока было ни с чем не связано и не нанесено ни на одну карту. Я боялась стать той исконной фигурой на пороге – неряшливой, полноватой; она машет рукой на прощание и посылает воздушные поцелуи, пока рюкзак забрасывается в багажник; она, собирая чадо в путь, промокает глаза оборкой фартука; она безнадежно защелкивает задвижку и моет одинокую тарелку, а тишина в комнате давит, как рухнувший потолок. Я боялась не просто уезжать, а стала бояться покидать тебя. Как часто я так поступала с тобой. Оставляла тебя с багетными корками нашего прощального ужина и мчалась к ожидающему меня такси. Я никогда не говорила, как мне жать подвергать тебя всем тем крохотным смертям повторяющегося дезертирства, не хвалила тебя за то, что, в ответ на случайную колкость, ты удерживался от выражения вполне оправданной обиды.

Франклин, мысль о ребенке повергала меня в неконтролируемый ужас.До того, как я забеременела, картины, мелькавшие перед моим мысленным взором – вроде чтения историй об улыбчивых паровозиках на ночь или запихивания еды в оскаленные собачьи пасти, - казались не имеющими ко мне никакого отношения. Я боялась столкновения, которое могло бы доказать мои закрытость и черствость, эгоизм и скупость, вязкую силу моего негодования. Как бы ни интриговал меня «чистый лист», перспектива безвозвратно оказаться в плену чужой истории приводила меня в ужас. И теперь я думаю, что именно этот ужас и спровоцировал меня, как высокий уступ манит спрыгнуть в пропасть. В конце концов именно недоступность и непривлекательность цели соблазнили меня.

Ева

2 декабря 2000 г.

Дорогой Франклин,

Я сижу в маленькой кофейне в Чатеме и потому пишу тебе от руки. Ты всегда отлично расшифровывал мои неразборчивые каракули на почтовых открытках, ведь я предоставила тебе такую обширную практику. Парочка за соседним столиком отчаянно спорит о процедуре заявки на бюллетени для заочного голосования в округе Семинол – похоже, подобные мелочи поглотили страну, а все окружающие превратились в процедурных педантов. И все равно я греюсь в их жарком споре, как у печки. От собственной апатии меня знобит.