Цена Огня. Дети Левиафана

По пути Людвиг чуть не упал, но пара лесорубов его подхватили и довели. Прошёл несколько шагов, а вспотел так, будто бежал с самого утра. Но люди улыбались, глядя на него, вот и приходится скрывать боль. Тогда в глазах окружающих появлялась надежда. Но как же сложно играть в несгибаемого командира.

Священник, стучащий по земле палочкой, добрался до скамейки и сел. Поводыря рядом с ним нет.

– Тяжёлая ночка, да?

– Да, – ответил Людвиг. – Помолитесь за нас, святой отец.

– Нет смысла. Я давно не верю в Спасителя.

– Тогда зачем вы проповедуете?

– Однажды я был знаком с одним человеком. Он раньше не жил в этом мире, но очень хотел побольше о нём узнать. Ему нравилось помогать людям и он всё укорял меня за цинизм и злобу, – старик ухмыльнулся. – Что я заперт в своей клетке, из которой не вижу ничего и не хочу видеть. Мы все заперты в наших клетках из страха, ненависти, вины и лжи, и не хотим выбираться из них. Этого человека не стало, но перед смертью он попросил, чтобы я разрушил свою клетку и попытался сделать мир хоть чуточку лучше.

– Проповедями?

– Не только. Я не верю в Спасителя, но иногда его именем можно предотвратить большое зло. Я видел это, – священник нахмурил брови. – Если будешь смеяться, как твой придурочный друг, я тебя стукну.

– Не надо, – сказал Людвиг. – Мне уже досталось.

– Я вижу, – старик хмыкнул. – Но вместо молитвы пожелаю вам удачи. От этого тоже мало пользы.

Глава 7.14

Васур умел читать следы и ходить совершенно бесшумно. Но что толку, если он то и дело мчится вперёд, как невоспитанный охотничий пёс? Грязная соломенная шляпа мелькает слишком далеко, его уже не окрикнуть, не подняв на уши половину ущелья.

– Да что ты себе позволяешь? – отчитал его Эйнар, когда поводырь соизволил остановиться. – Возвращайся, бегом!

Васур и ухом не повёл, только показал на видимые лишь ему одному следы.

– Нет уж. Беги назад, дальше я сам.

Хоть бы никто не услышал перепалку. Поводырь капризничает, как ребёнок. Хотя он и так почти ребёнок, но если его поймают, то это не поможет. Да и вряд ли после случившегося разбойники пощадят хоть одного ребёнка в деревне.

– Я с тобой в догонялки играть не буду, – продолжил Эйнар. – Ноги в руки и бегом назад!

Васур опустил голову и побрёл с понурым видом. Но вскоре вернулся и начал дёргать за руку.

– Да я же тебе… мать твою…

Вооружённые люди выходят из-за деревьев. От них смердит потом и кровью. Многие в засохших повязках. Мужчины, женщины, старики и подростки, почти обессиленные. Но их глаза светятся ненавистью.

– Лазутчик, – пробормотал один из них, с закрытым опухшим веком.

– Я его помню, – сказал какой-то юнец, хотя из-за уродливой раны на лице сложно определить возраст. – Это он меня ударил.

– Он убил моего сына.

Копья со ржавыми наконечниками приближаются, но у некоторых острия и вовсе нет, лишь обожжённый на огне кончик. У одного человека кирка шахтёра, парочка вооружены топорами лесорубов.

Эйнар раскрыл щит, но это никого не напугало. Что-то укололо в спину, пробивая жилет, но застревая в броне. Деревянный наконечник самодельного копья ткнул в бедро, но удар настолько слабый, что не пробил плотную штанину.

Васур сел на землю и зажал голову руками, а Эйнар отбивался щитом. Люди хоть и ослабли, но рано или поздно они закончат своё дело.

– Прекратите! – раздался уверенный хриплый голос.

– Не вмешивайся! Это убийца!

– Стоять!

Вожак разбойников не надел шлем. Лицо покрыто вонючими струпьями и ранами, из которых течёт сукровица. Кольчуга проржавела насквозь, через дыры в доспехе видна прелая одежда и нездоровая кожа. Он едва стоит на ногах, но его глаза блестят и с любопытством осматривают Эйнара.

– Ты обещал нам! – крикнул один из разбойников.

– Я обещал вам жизнь и нарушил слово, – сказал вожак. У него знакомый выговор. – Теперь я обещаю покой и многие из нас получат его завтра.

– Нам нужно его убить! Зачем он пришёл к нам? Вынюхивать? Он узнает об атаке!

– А есть разница, знает он или нет? Я решу его судьбу, но сначала мы поговорим. Нельзя питать недоверие, ведь оно и погубило нас.

Разбойники опустили оружие.

– Он не из деревенских. Его не было в первый раз, как и второго рыцаря.

– Он наёмник!

– Откуда у пепельников деньги на наёмников?

– Он в маске! Пока мы умираем, он даже боится вздохнуть!

– У них ещё два рыцаря!

– Теперь уже один, – кто-то засмеялся.

– Почему ты убиваешь нас и рискуешь жизнью сам? – спросил вожак. Если присмотреться, ему ещё хуже, чем казалось сначала. Он умирает. – Это не твоя земля, а ты не лесоруб, как остальные. Ты убиваешь нас из-за денег?

– В этих местах не так холодно, как дома, брат, – Эйнар произнёс старинное приветствие на родном языке.

Воин улыбнулся, обнажив остатки разрушенных гнилых зубов.

– Ты ют? – спросил он.

– Да. А ты?

– И я. Моё имя Скуле Бьёрнсон и я был навигатором в своём клане, – Скуле говорил медленно, будто отвык от родного языка. – Но я обязан предупредить – я изгой.

– Я тоже, – сказал Эйнар. – И тоже был навигатором. Только недолго.

Он показал мизинец на левой руке, а Скуле показал свой. Ноготь грубый и грязный, но ключ ещё видно.