Цена ошибки

Сбив ведущего, пилоты «скайрэев» приняли кардинально разные решения. Ведущий, не сбавляя скорости и не желая больше искушать судьбу, проскочил между правым и левым ведомыми Ту-16, постоянно маневрируя между трассами одноствольных пушечных установок ПУ-88 и верхних башен. Эти башни сейчас управлялись КОУ, а из ПУ-88 могли стрелять только командиры «барсуков». Но у двух оставшихся КОУ было полно проблем с оставшимися тремя «скайрэями» в задней полусфере, а командиры экипажей откровенно прошляпили. Поэтому командир «скайрэев» получил фору в целых пять секунд, пока первые пилоты сначала ошалело глазели на проносящийся мимо них в считанных десятках метров «скайрэй», а потом начали судорожно хватать штурвалы управления своими самолетами, ловя истребитель в коллиматорные прицелы ПКИ. Неподвижную носовую одноствольную пушку ПУ-88 наводить надо было, как в истребителе, всем самолетом. А «скайрэй», идущий буквально перед носом левого Ту-16, можно было реально подстрелить, чуть довернув неповоротливый бомбардировщик. Но момент был упущен, F4D-1 командира шестерки уже был в четырехстах метрах впереди по курсу, уходя с резким снижением. Его ведомый принял абсолютно иное и, как оказалось, неправильное решение. Опьяненный видом развалившегося в мгновенье ока ведущего «барсука», он довернул влево, ловя в прицел левого ведомого тройки Ту-16, одновременно сбрасывая скорость. Его «скайрэй», в результате предыдущих маневров сильно потерявший высоту, в этот момент находился на сто пятьдесят метров ниже и на четыреста метров позади левого Ту-16. Он надеялся сбить его раньше, чем стрелки оставшейся пары «барсуков» поймают его в прицелы. Он ошибся в расчетах буквально на мгновения. Пилот «скайрэя» действительно на какие-то доли секунды раньше открыл огонь, его первая очередь перечеркнула наискосок левое крыло «барсука» по обтекателю гондолы шасси. А в следующее мгновение на его машине сошлись трассы, выпущенные из восьми пушечных стволов. Всего восьми, так как «скайрэй» находился уже в мертвой зоне для верхних башенных пушечных установок ДТ-В7, но и этого хватило маленькому истребителю с избытком. А вот атакованному им «барсуку» не хватило. Из семи снарядов, попавших в крыло Ту-16, четыре разорвались непосредственно в гондоле, основательно раскурочив левую стойку шасси. Три оставшихся попали непосредственно в крыло, разорвавшись в передней кромке кессона крыла, повредив левый крыльевой топливный бак. И больше ничего не произошло. Мощный жесткий кессон принципиально отличал конструктивную схему крыла самолета Ту-16 от конструкции В-47 и В-52. На этих машинах крыло выполнялось гибким, благодаря чему происходило демпфирование вертикальных порывов воздуха за счет значительных деформаций крыла. В отличие от крыльев американских самолетов, более жесткое (но и относительно более тяжелое) крыло Ту-16 в полете мало деформировалось. Кроме того, оказалось, что конструкция жесткого крыла Ту-16 значительно более живучая, чем у В-47, В-52. Но всего этого ведомый командира шестерки так и не узнал. Радость от увиденных вспышек попаданий – это были последние эмоции, которые он испытал в своей жизни. Из полутора десятков снарядов, попавших в «скайрэй», два разорвались прямо в пилотской кабине.

Командир шестерки, ставшей за минуту тройкой, раздосадованными глазами провожал оставшуюся пару «барсуков», уходящую на фоне рассветного солнца. Его оставшиеся машины собрались возле него, но в результате предыдущих маневров «скайрэи» потеряли почти два километра высоты, оставшись в нескольких километрах позади Ту-16. Чтобы снова догнать «барсуков», его тройке надо опять долго на форсаже набирать высоту, на это у них просто не хватит топлива. И он скомандовал поворот со снижением на курс сто семьдесят градусов. Им еще надо найти заправщик в точке рандеву.

Оба пилота, и американский, и советский, как ни странно, выжили. Им несказанно повезло, британский фрегат «скарборо», обшаривающий всю ночь этот участок в поисках моряков с потопленного в начале ночи авианосца «Гермес», сначала наткнулся на оранжевый парашютный купол американца. Британские моряки едва успели поднять на палубу раненого пилота «скайрэя», снова потерявшего сознание от боли в раненой ноге, как сигнальщики фрегата, с удвоенным рвением обозревающие горизонт, обнаружили еще один купол парашюта, на этот раз белый. Второй пилот советского бомбардировщика Ту-16 попал в плен, даже не успев как следует померзнуть в ледяной октябрьской воде Северной Атлантики.

На борту поврежденного Ту-16 происходили оживленные переговоры. Командир самолета изощренно материл себя любимого, «зевнувшего» американца.

– Я ж, япона мать, каждую заклепку на нем увидел. Даже морду его довольную рассмотрел. Какого хрена не стрелял? Ведь довернуть чуть-чуть, и все, он покойник! Если бы наш КОУ был такой тормоз, как я, мы уже все купались бы внизу, в ледяной водичке! – самокритично сокрушался командир Ту-16. Внезапно второй пилот спросил у него:

– Командир, а ты этот «скайрэй» хорошо рассмотрел? Ничего странного не заметил?