Цена покорности

– Да. Велел, – как-то даже печально отозвался Салманов. – Как ты?

«Было бы лучше, если бы ты не ушел», – подумала я, но в принципе же…

– Нормально.

– Понятно.

Кирилл опустил руки. Мои глаза привыкли к свету, и я увидела, что он в одних брюках и босиком. Волосы в беспорядке, и не смотрит на меня, куда-то в сторону. Очевидно, прилечь рядом и обнять не собирается.

– Приходи на кухню, пожалуйста.

Я ушам своим не поверила. Может, все еще сплю?

– Пожалуйста, Дарин. Если хочешь, – повторил Кирилл и вышел, прикрыв дверь.

Я полежала немного. Из вредности хотелось его продинамить. Он ведь просил, а не приказывал. Я это точно поняла. Сон не шел, а лежать, глазея в темный потолок,  мне надоело. К тому же стало беспокойно за этого тронутого мужика. Он выглядел таким виноватым, потерянным. В конце концов, все было неплохо. Непонятно, чего он психанул. Любопытство и бессонница погнали меня на кухню.

Шлепая босыми ногам по теплому полу, я обнимала себя руками, жалея, что не накинула халат, но при этом надеясь спровоцировать Кирилла полупрозрачными шортами и топом на что-нибудь. Хотя бы обнять или согреть.

Салманов сидел за столом с неизменным планшетом. Полуголый, взъерошенный, бестолковый какой-то. Нет, мне не показалось в полутьме. А еще перед ним стоял стакан с чем-то янтарным на дне.  Алкоголь? Серьезно? Он пьет и не дымится? А еще я заметила в небольшой чаше россыпь M&M’s. Аттракцион невероятного лицемерия в отдельно взятой кухне. Я не сдержалась и хмыкнула.

Кирилл оторвал взгляд от планшета.

– Привет, – проговорил он тихо, откладывая гаджет.

И улыбнулся.

А ведь вполне симпатичный мужик, даром, что больной на голову.

– Привет, – откликнулась я, невольно отвечая на его неуверенную улыбку своей.

Кирилл подскочил, отодвинул мне стул и начал ухаживать, как бойфренд на выпускном.

– Садись. Прости, что поднял. Будешь что-нибудь?

– То же, что и ты, – не сдержалась я, красноречиво уставившись на стакан и драже. – Медленный белок на ночь очень полезен, ага.

Я было перепугалась за свое ехидство, но Салманов только хмыкнул.

– Попался, ага.

Он удивил меня еще сильнее, когда достал еще стакан, бутылку, плеснул и поставил передо мной.

– За боевое крещение, – выдала я тост, подняв стакан.

– Угу, – мрачно ответил Салманов и, игнорировав мой порыв чокнуться, опрокинул в себя алкоголь.

Подражая ему, я одним глотком попыталась осушить стакан. В итоге закашлялась, замахала руками. Не вкусно, очень крепко. Даже слезы из глаз брызнули.

Кирилл захохотал.

– Что это за пойло?

– Арманьяк пятидесятилетней выдержки.

– Просроченный? Все понятно.

Кирилл продолжал смеяться. Он взъерошил мне волосы, словно я была забавным щенком, забрал стакан, предложил:

– Давай я тебе какао сделаю.

– С печеньками? – окончательно обнаглела я.

– Орео?

– О, да.

Салманов залез в верхний ящик, до которого я не дотягивалась, поэтому понятия не имела, что там. А оттуда на меня смотрели сладости всех мастей. Сникерсы, марсы, твиксы и прочая сладкая дрянь в ярких упаковках.

– Это что у тебя там? Заначка? – не попыталась даже игнорировать обнародование содержимого.

– Что-то вроде.

Кирилл достал банку Несквика и коробку Орео, включил чайник, чтобы закипел, слазил в холодильник за молоком.

– Самая классная пропорция – это три ложки и пятьдесят на пятьдесят воды и молока. Причем, вода должна быть кипятком, а молоко ледяным. Тогда на выходе получается кружка теплого офигенного Несквика. Или ты хочешь мокко с шоколадом?

– Для члена секты правильного питания ты слишком много знаешь о Несквике.

Он громко поставил на столешницу чашку, и я прикусила язык. Перебор?

– Я умею наслаждаться едой, Дарин. Просто в обычные дни предпочитаю не распыляться на мелочи.

– В каком смысле?

– Когда ты съедаешь что-то вкусное, настроение повышается. Пожрал от пуза – и вроде круто. Это мнимые эндорфины. Не заметишь, как счастье и еда станут тождественными понятиями. Так же и с алкоголем.  Еда – это бензин. Вино – искусственный заменитель радости. Мое настроение не зависит от того, что я ем или пью. Я умею получать удовольствие из других источников.

– Каких, например?

Кирилл вскрыл пачку печенья из запретного ящика, высыпал на блюдце.

– Работа, спорт, секс.

– Понятно, – буркнула я. – А вот это вот все..?

Салманов залил какао кипятком, добавил молока, поставил вместе с печеньем на стол передо мной.

– Это все сейчас не более, чем попытка справиться с собственной ошибкой. Или способ признать ее. – Кирилл дождался, пока я отхлебну, поймал мой взгляд. – Я очень сильно ошибся, Дарин, и хочу извиниться перед тобой. Прости, пожалуйста.

– Ого, – вырвалось у меня непроизвольно.

Хорошо, что я не начала пить, а то пошло бы не в то горло.  А Кирилл продолжал ошеломлять меня признаниями.

– Я совсем не был готов, что ты девственница.

– Это озвучили еще в клубе, – неуверенно напомнила я.

– Да, конечно. Клубные ребята очень часто меня… – он подбирал слово некоторое время и нашел. – Часто обманывали. Я привык получать совсем не то, за что заплатил, поэтому не питал иллюзий по части твоей невинности.

– А я? – мне стало обидно. – Я же говорила. И я обещала не обманывать.