Цена покорности

– Обязательно. Иди в ванную, Дарина, – закончил он обсуждение этого вопроса.

Я встала с кровати, морщась. Кирилл указал взглядом на дверь в углу, давая понять, что санузел там.

Когда я вернулась в комнату, на тумбочке уже стоял завтрак. Овсянка, кофе, вода, апельсин. Салманов сидел на кровати, приклеенный к своему лучшему другу планшету, но увидев меня сразу отложил работу. Я вспомнила, что сегодня будний день, а он не в офисе.

– Ешь, – велел Кирилл.

Я была не голодна, но спорить не стала, конечно. После всего, что случилось вечером отстранённая вежливость и забота Кирилла пугали меня едва ли не сильнее наказания. Боль можно стерпеть, раны затянутся, а что делать с мужчиной, который теперь на меня едва смотрит. Еще две-три недели назад я была бы в восторге от равнодушия хозяина, но сегодня меня это… ранило.

Поерзав, я уселась на кровати, взяла переносной столик для завтраков, начала есть. Кирилл терпеливо ждал, когда я закончу с кашей, а потом заговорил.

– Твоему брату ничего не угрожает…

Я поперхнулась кофе.

– Откуда ты знаешь? – спросила я, откашлявшись.

Кирилл закатил глаза.

– Дарин, может хватит уже держать меня за идиота? Ты вроде не первый день меня знаешь и понимаешь, что я ударенный на всю голову контрол-фрик. Думаешь, я бы мог жить с тобой в одном доме и не чесаться, оставаясь в неведении?

Я чуть улыбнулась.

– Да, мне следовало об этом догадаться.

Прежде, чем Кирилл предложил мне высказаться, я сама заговорила.

– Адвокат сказал, что на Женю готовят покушение в СИЗО. Вроде кого-то там к нему посадят и…

– Понятно, – кивнул Салманов.

– Чтобы за Женей присмотрели, я должна была заплатить еще пятьсот тысяч.

Кирилл потер глаза пальцами.

– Понятно. Наверно, спрошу глупость, но почему ты не взяла их из денег, которые получила за то, что продалась мне? Я абсолютно не могу понять эту жадность, Дарин. Возомнила себя Робином Гудом?

Лишь легкое дребезжание голоса выдавало его злость.

– Нет, – ответила я. – Я все отдала адвокату в первый же день. Он обещал…

– О, знаю-знаю, – издевательски продолжил Кирилл. – Обещал подмахнуть судью следаков, прочую мелочь. На это у Гараева ушло миллионов пять – не больше.

– Да.

– Что – да, Дарина?

– Это все, что мне досталось – пять миллионов.

– От пятидесяти? – рявкнул Кирилл,  и я подпрыгнула от неожиданности.

Покивала.

– Оху… – он не договорил ругательство, запустил руку в волосы. – У сутенеров на Ленинградке и то более щадящие проценты.

– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, – буркнула я.

Кирилл обжег взглядом, и я втянула голову в плечи, но он меня даже не одернул, лишь выдохнул, смиряясь, и объяснил:

– Вадик и Сережа тебя просто надули. А Гараев продолжает это делать. Твоего брата никто не собирался убивать. Я бы знал.

Мне стало больно дышать. Я схватилась за горло, зажмурилась.

– Я что-то подобное предполагала, – промямлила еле слышно, отхлебнув воды.

– Но это тебя не остановило.

– Нет.

– Понятно.

– А если бы это было правдой?

– Да, конечно, если бы… – ехидно процедил Кирилл. – Ты предпочла поверить жулику-адвокату и украсть у меня, вместо того, чтобы прийти и попросить, рассказать… Блеск, детка.

– Прости, – промямлила я, опустив глаза.

Было так обидно и больно. Гараев врал мне, действительно врал, а я ему доверяла. И что теперь делать? Даже представить не могла. Но, оказалось, что и не нужно.

– Гараев больше не будет представлять интересы твоего брата. Я лично выберу адвоката,  и он займется делом Евгения. – Кирилл чуть махнул рукой, пресекая мои попытки его перебить. – Я знаю, что это не самое простое дело, и там нужно включать все рычаги давления.

– Я не могу просить тебя об этом.

– Тебе и не нужно. Ты моя, Дарина. Я могу и буду решать твои проблемы.

– Это так не делается.

Брови Кирилла взлетели вверх.

– Ты собираешься указывать мне, девочка?

– Нет, но…

– Ничего не хочу знать. Я сообщу тебе, если будет что-то важное. – Салманов встал, подхватил столик с посудой, оставив мне кофе и апельсины. – Я буду работать дома сегодня, в кабинете. Он в конце коридора. Но если тебе что-то понадобится, лучше скинь сообщение. Постарайся поменьше двигаться. Тебе нужно восстановиться.

– Я верну тебе деньги, клянусь, – крикнула я ему в спину, чувствуя себя почему-то обделенной и обиженной.

– Разумеется, – обернулся Кирилл. – Почку продашь? Отдыхай, Дарина.

Едва его шаги стихли, я расплакалась.

До конца недели Кирилл работал дома. Он ухаживал за мной, кормил, обрабатывал повреждения. Как ни странно, но уже через два дня я почти не чувствовала дискомфорта, когда сидела, только запястья ныли ссадинами.

Я спала в постели Салманова, жила в его комнате, видела его чаще, чем когда-либо до этого, но при этом мы практически не общались. Кирилл меня не замечал, и от этого было больнее, чем от кнута. К выходным его болезненный игнор спровоцировал меня на очередное бунтарство. Я понимала, что сейчас сделаю глупость, но ничего не могла с собой поделать.

– Думаю, мне сегодня лучше спать внизу, – заявила я хозяину, когда он зашел в спальню ближе к ночи.