Цена посвящения. Неучтенный фактор

Мещеряков прищурил глаз, словно что-то припоминая. Ответил длинной фразой, произнеся ее торжественно и нараспев. Теперь рядом с «Шакти» постоянно звучало «Шива».

Юля радостно захлопала в ладоши.

«Доиграется врачуган, придется девку жесткой вязкой вязать», — с неудовольствием подумала медсестра.

Тем же вечером весь медперсонал и наиболее вменяемые больные уже знали, что новый главврач разговаривает с убогой «индуской» на ее тарабарском языке. А через неделю вся «общественность» уже обсуждала очередную скандальную новость: новенький спит с «индуской». И возмущались не потому, что главврач затащил к себе кого-то в постель. Здесь, на отрезанном водой островке, он был царь и бог. Первый мужик на деревне. Кого захочет, того и покроет.

Скандал был в том, что из всего медперсонала — а в Заволжске бабы ядреные, не то что воблы московские, — из всего, черт с ним, «контингента», вывшего от нехватки мужской ласки, он выбрал именно «индуску». Да хоть бы по очереди всех к себе тягал, и то не так покоробило бы.

Но такое…

Но и не такое глохнет в тине и глуши провинциальной больнички. Новость быстро поблекла и стала неинтересной, как намокшая газетка. С высоким статусом «индуски» все смирились. И взоры женской половины монастыря обратились на прибывшего вместе с Мещеряковым молоденького врача. Он тоже был с изрядным прибабахом, хоть сейчас сульфазин коли. Но от баб не шарахался. Валил всех подряд. Истово как-то, жадно, как расстриженный монашек.

Мещерякова с зазнобой видели в самое неподходящее время и в самых неподходящих местах. То характерные стоны доносились из глубин подвалов, куда боялся заходить даже завхоз, мужик дюжий и в подпитии смелый. То кувыркалась парочка на косе, бултыхаясь в парящей туманом Волге. То в рассветный час сидели они, сплетясь, как две лягушки, на развалине стены, щурясь на огненный шар, выплывающий из воды. И дышали как-то странно, то враз, а то вразнобой. И говорили, что видели их на монастырском погосте. В самое полнолуние, когда мертвяки просыпаются под покосившимися крестами.

Ланселот

Юлия вернула на место соскользнувшую с колен косу.

— Вы что-нибудь слышали о тантризме?

— Лишь слышал. А читал только дешевые книжки. — Злобин придал лицу нейтральное выражение, чтобы не выдать себя.

Из книжек он вынес стойкое убеждение, что все словоблудие и непонятные слова служат лишь ширмой для свального греха и тонких извращений.

— Глупо было бы ожидать, что вы читали в подлиннике «Расаратнамакара»[15], — без запинки произнесла она. И снова мягкая улыбка озарила ее лицо. — Но это не важно. Всего в книгах не прочтешь. Вся работа творится здесь. — Она положила руку себе на живот.

— Вам же было тогда всего ничего. Лет шестнадцать, так? — Злобин по привычке стал искать мотив. Опыт подсказывал — он есть у каждого, оказавшегося рядом с трупом. Только один выказал его действием, а другой опоздал или не решился. — Главврач и пациентка закрытого стационара… Нет чувства, что вас попросту использовали?

— Безусловно, — легко согласилась Юлия. — Я была для него источником райяс — женской субстанции. Он отдавал мне силу мужчины. Как Шива и Шакти. Мы вместе достигли сидхантаачара. — Она спохватилась. — Простите, это узкоспециальный термин. Обрели сокрытое Знание, — уточнила Юлия для Злобина.

— И все? — «Диагноз не зря влепили», — подумал Злобин. — В земном, так сказать, плане ничего не было?

— Владлен Кузьмич очень скоро снял с меня диагноз. Для этого возил в Москву на консилиум. После этого я вернулась в Загорск на правах полноценного и здорового человека. По настоянию Владлена Кузьмича окончила медучилище. Работала вместе с ним в клинике. Помогала в экспериментах. Естественно, читала все книги, что он рекомендовал. Вам перечислять дальше?

— Значит, вы там занимались тантризмом. Ну и слава богу Шиве! — попробовал с шуткой перейти на другую тему Злобин.

— Мы занимались наукой, — возразила Юлия. — Владлен Кузьмич был истинный вира.

— Кто? — спросил Злобин.

— Герой, твердо идущий по Пути. Он жаждал великих знаний.

— И он их получил? — без иронии спросил Злобин, вспомнив, что Мещеряков кроме плотских утех, плотно занимался разработками пси-оружия.

— Если бы вы застали его живым, вы бы в этом не сомневались, — с едва уловимым укором произнесла Юлия.

— Вот мы и подошли к главному. — Злобин притянул к себе папку. — Займемся делом. Вы утверждали, что Мещерякова убили, — перешел он на официальный тон.

— Я и сейчас в этом не сомневаюсь. — Юлия вскинула подбородок. Глаза на секунду сделались непрозрачными, матово-черными. — Его убили! — почти по слогам произнесла она.

— Мне бы вашу уверенность, — вздохнул Злобин. — Фактов же никаких.

— Кофе на плите. — Юлия сделала паузу. — Владлен Кузьмич никогда не пил кофе. Он употреблял отвары из специального травяного сбора. Прием отвара строго дозирован и проходит по лунному календарю.

— А зачем тогда держал кофе? — попробовал сбить вопросом Злобин.