Цена познания

– Может, вам не стоило торопиться с первоначальной оплатой.

– Мы всегда держим свои обещания, – сухо ответила она, и я решил в дальнейшем воздерживаться от подобных шуток.

– Ты сможешь забрать рукопись завтра вечером в том самом тамбуре, через который попал сюда, – сказала Николь после короткой паузы. – После ужина будь в своей комнате и не ложись спать. Я сообщу тебе, когда надо будет выходить. Подготовь папку с бумагой, примерно сотню листов. Листы могут быть чистыми или исписанными, это несущественно. В тамбуре заменишь содержимое папки на рукопись, подождешь сколько надо и пойдешь к себе.

Инструкции явственно отдавали детскими играми в разбойников и разведчиков. Ну что ж, раз надо – поиграем.

– Будет сделано, – бодро сообщил я. – А что, вы не могли провести пневмопочту в каждую спальню?

– Не умножай сущности сверх необходимости, – прозвучало в ответ.

Я скорчил гримасу. Тоже мне нашлась последовательница Оккама.

– Будь молодцом, – сказала последовательница теплым тоном.

Мне стало немного совестно. В конце концов, она была единственным человеком, с которым я мог нормально поговорить. И вообще, после того как она удержала меня от роковой ошибки, ничего, кроме благодарности, я к ней не испытывал.

– Постараюсь, – пообещал я.

Следующим вечером я подходил к тамбуру. Вокруг царил полумрак. Я шел в гордом одиночестве, помахивая папкой с девственно чистой бумагой. Прогулки в темноте не были запрещены, но при этом они мягко не рекомендовались, поэтому мало кто появлялся в секциях по ночам. Бессмертные заботились о режиме, вернее, о нем заботились их попечители. Пустые полутемные залы выглядели несколько таинственно. Обилие скульптур и картин наводило на мысли о заброшенных средневековых замках. Казалось, сейчас из-за какой-нибудь статуи с завываниями и вздохами выплывет бледный призрак. Впрочем, кого бы он тут напугал? Я мысленно усмехнулся. В мире, где люди не знают смерти и страха, привидения зачахли бы от отсутствия внимания.

Оставив позади Секцию Встреч, я вступил в широкий проход, который соединял ее с Секцией Науки. Здесь я, как всегда, начал гадать, какими соображениями руководствовались архитекторы, планируя этот длинный туннель. Он тянулся по меньшей мере на тридцать метров, значительно превосходя по своей длине все известные мне переходы. Мои размышления были прерваны неожиданными в этот поздний час звуками. Где-то позади раздался далекий женский смех и легкие шаги. Проигнорировав желание резко обернуться, я степенно посмотрел назад. В конце коридора мелькнул и тотчас исчез тонкий изящный силуэт. Вслед за ним проскользнул другой – более высокий и коренастый. «Подожди…» – донесся до меня мужской голос. Затем последовал новый взрыв смеха, невнятный обмен репликами и неестественно громкий звук поцелуя. Мгновение спустя шаги удалились.

Я повернулся и, вздохнув, продолжил свой поход к тамбуру. Короткая сцена повергла меня в уныние. Разумеется, эти Ромео и Джульетта были одними из тех считанных счастливчиков, которые, изображая женатую пару, по-настоящему нашли друг друга. Они не были одиноки в этом мире не только в моральном, но и, скорее всего, в физическом смысле. Я давно уже подозревал, что не все пары удовлетворяются изображением платонических эмоций. Наверняка некоторые из них шли гораздо дальше в своих супружеских отношениях, пользуясь официальной ширмой. Разумеется, это не могло бы совершаться без ведома начальства, но оно, наверное, смотрело на такие факты сквозь пальцы.

Хотя ширмы ширмами, а полуночное веселье, невольным свидетелем которого я сейчас стал, являлось вопиющим нарушением правил. Если эта картина вызвала чувство зависти у меня, то сложно даже предположить, какие процессы она могла бы разбудить в бедном Зрителе. Его, между прочим, никто не может заставить сидеть дома ночью. «Настучать, что ли?» – вяло подумал я. Но я даже не знал, кто были эти влюбленные, хотя мужской голос подозрительно напоминал голос моего собственного отца. А кроме того, я не стал бы делать этого, даже если бы отчетливо разглядел их лица. Просто, глядя на них, я расстроился и разозлился, в очередной раз вспомнив Мари. Как я был уверен когда-то в том, что проведу эти три года с ней! Это мы могли бродить по ночным залам, это ее смех мог звучать среди безмолвных скульптур. И мне не было бы никакого дела до Эмиля и всех остальных. Но все испортила эта Восьмая. Как будто ей мало того, что из-за нее Мари не попала сюда – она еще так и ищет, как бы навредить мне. Сегодня весь вечер прислушивалась к моему разговору с Седьмым. Как будто, если я сижу боком, мне не видно, как она посматривает в нашу сторону, поправляя волосы.

– Молодец, – прошелестел голос Николь, когда я подошел к двери тамбура. – Минута в минуту. Можешь заходить.